собственных царапин.
— Ладно, вероятно, ты прав, — признал Джастис. — Так какой план?
— Дженнэ предложила достойный план. Я выйду, чтобы… обсудить… положение с Калигулой, пока она подержит щит, — ответил Аларик, показав зубы.
— Если обсудить по-атлантийски означает «стереть убийцу-чудовище с лица планеты», — тогда я совершенно согласна с этим планом, — сказала Дженнэ.
— Ты никуда без меня не пойдешь, — прорычал Джастис, — и только пусть попробует жрец отказаться.
— И без меня, — заявил Кристоф, вытягивая свои кинжалы.
Аларик поднял черную бровь.
— Я другого и не ожидал.
Глава 25
Эрин осторожно подняла голову, чтобы посмотреть, чем занята Квинн. Женщина уже несколько минут молчала и не сказала ни слова с тех пор, как приказала мужчинам выйти из хижины. Квинн сидела на полу перед огнем, скрестив ноги и глядя на пламя.
— Ты хотела со мной поговорить или что-то еще? Разговор между нами девочками? Может быть речь «нормально убивать во имя Жизни, Свободы и Американского образа жизни»? — но в этих словах скорее прозвучала усталость, чем сарказм, который она хотела выразить. Вероятно, у нее просто не осталось сил бороться.
Квинн мрачно посмотрела на нее.
— И тебе нужно услышать именно это? И тебе станет лучше? Если так, — ура, ура, вперед, давай.
Озадаченность прорвалась сквозь апатию.
— Тогда о чем ты хотела со мной поговорить?
Квинн вздохнула.
— В основном я хотела лишь послушать. Ты думаешь, что убивать легче, если ты сделала это не в первый раз? Это не так. Напротив, становится труднее.
— Тогда как ты это делаешь? Как ты делаешь то, что делаешь, день за днем, месяц за месяцем? — Эрин настолько сильно сжала руки вместе, что костяшки побелели.
— Даже убийство вампиров не было черно-белой картиной, — многие из них являются соседями, друзьями, деятельными членами общества, которые просто пьют кровь. Как ты можешь смотреть в лица, настолько похожие на наши, и убивать их?
— Кто-то из твоих лучших друзей — вампир, не так ли? — горько поинтересовалась Квинн. — Слушай, ты не говоришь мне ничего, чего я еще не знаю. Как я уже сказала, становится всё сложнее и сложнее. Каждая отобранная жизнь, даже жизнь немертвого, еще одна черная запись в моем списке. Еще одно пятно на моей душе, — она рассмеялась. — Послушай меня: «пятно на моей душе». Я вдруг превратилась в королеву драмы.
— А что если так и есть? Что если моя душа безнадежно запятнана потому, что сегодня вечером я убила Лилиан? Она не была ни оборотнем, ни вампиром. Она была человеком.
— Она была чудовищем, — просто ответила Квинн. — Вэн сказал нам, что она хвасталась тем, что убила твою сестру и подругу ведьму, помогла спланировать убийство твоей семьи. И ты, в самом деле, полагаешь, что она не заслуживала смерти?
Эрин посмотрела на Квинн. Свет от огня играл на ее лице, как зловещее предзнаменование пламени ада. Эрин стряхнула прихотливое чувство страха и раздумывала некоторое время над этим вопросом. Наконец, покачала головой.
— Я сделала то, что мне надо было делать, и я сделаю это снова. Это была самозащита, и я защищала Вэна, потому что даже если бы он убил всех оборотней, Лилиан убила бы его. Но не проси меня решить, кто заслуживает жить. Это вопрос к Богине.
Квинн повернулась лицом к огню.
— Вероятно. Или, вероятно, твоя Богиня и мой Бог дали нам силу победить их, вот возможный ответ на твой вопрос. В любом случае, я отказываюсь продолжать не обращать внимания. Я не могу стоять в стороне и притворяться, что не замечаю, что вампиры захватывают главенство в политике, вводя закон за законом в пользу вампиров, а не людей. Я не могу стоять в сторонке и позволять группам негодяев- оборотней убивать людей, которые попали под перекрестный огонь в их борьбе за территорию.
Волна беспомощного отчаяния нахлынула на Эрин.
— Можем ли мы повлиять, Квинн? Ты, правда, думаешь, что наши старания к чему-то приведут? По моим ощущениям, мы все играем карнавальную пьесу для гигантов. Знаешь, такая игра, где ты ударяешь по пластмассовым гоферам деревянным молотком, и они выпрыгивают из дыр? Не имеет значение, сколько раз ты ударяешь, их появляется всё больше и больше?
Тень улыбки появилась на лице Квинн.
— Да, я играла в эту игру. Тогда, когда у меня было время для уличных ярмарок и карнавалов. И мне кажется, что с тех пор прошли века.
— Ну. Вампиры с планами по покорению человеческой расы и обращением с нами, как с овцами, негодяи-оборотни, всё больше и больше ведьм, обращающихся к темной магии, — они те самые гоферы.[15] Они везде, и кажется, это больше и больше напоминает нескончаемую игру, где ставки не в нашу пользу, — заметила Эрин.
— То, что ты сделала сегодня ночью, не было бесполезным и напрасным. Это было не так, что бы там ни было прописано по закону. Законодательство совсем не совпадает с тем, что нам нужно делать, чтобы отразить угрозу. Пока не устраним вампирский умысел, этого никогда не произойдет. Потому что они пишут законы, и любой несогласный удобно исчезает.
Квинн подбросила чурбан в огонь.
— Нам нужно продолжать верить, Эрин.
— Я не знаю. Я…
Квинн ударила кулаком по ладони.
— Прекрати! У тебя нет времени на жалость к самой себе. Мне нужно, чтобы ты была сильной, чтобы найти рубин и спасти мою сестру. Она — единственное хорошее, что осталось у меня в жизни, и если она и ребенок… — она покачала головой, слезы текли по ее лицу.
Гнев и решительность в равных долях нахлынули на Эрин и добавили сталь в ее спинной хребет.
— Я совсем не жалею себя, Квинн, поверь мне. Я не знаю, сможешь ли ты понять, что это значит, но я вызвала Дикую магию сегодня и совсем не испытала последствий. Пение драгоценных камней невероятно усилило мои силы. Я не так уж беспокоюсь насчет закона ковена, который запрещает мне вызывать Дикую магию. Так почему бы не понять точно, как нам утром найти Сердце Нереиды?
Квинн долго смотрела на нее, потом улыбнулась и поднялась.
— Я знала еще тогда, когда ты сбила с ног парней, что ты мне понравишься.
— И я тоже.
Джастис стоял на краю щита, возле Аларика, высоко подняв меч. Кристоф стоял с другой стороны от жреца, а самые сильные оборотни устроились с обеих сторон от них. Дженнэ, держа щит, стояла подальше, защищаемая несколькими мужчинами.
— Сейчас! — прокричал приказ Аларик, и щит исчез. Он, Джастис и Кристоф выступили вперед, и щит снова почти незамедлительно проявился за ними. Парочка вампиров, которые как раз бросались на щит, прорвались, но Джастис испытал мрачное удовольствие, когда увидел, что оборотни за щитом разорвали их
