Ему светят только два света: огонь в его кузнице и луна, – говорила старуха, обвязанная платком поверх седых косм. – Никто не знает, откуда так пошло. Стариков теперь никто не слушает, но только старики помнят, как было дело. Говорят, когда Бог давал свои заветы, цыгане вместо того, чтобы выбить их в камне или прочеканить на серебре, записали на капусте, проходил мимо осел и ту капусту съел. Про цыган много говорят. Слышала я, что наши ковали сделали четыре гвоздя для распятия, за то и не любят цыган.
– А птичка клест те гвозди достала. С тех пор клюв у нее кривой, а грудка красная, – улыбнулся Алексей.
Внезапно разговор и смех стих. Цыганки, спиной почуяв взгляд, разом оглянулись на дверь.
В дверном проеме, держась руками за косяк, стоял худой, желтый от болезни цыган.
Алексей догадался, что перед ним цыганский барон, которого никогда не видели в Ярыни, но его слово распространялось на несколько десятков километров в округе.
– Зачем пожаловал?
– Лошадь у вас купить хочу. Белую. На выгоне видел.
Цыган пощелкал языком.
– А хочешь тебе погадает моя жена. Она седьмая дочь седьмой дочери, и все ее слова сбываются. Она много денег привозит, потому что говорит правду. Даже птицы говорят с людьми, только мы не слышим.
– Я не верю картам.
– Давай наши девушки твою судьбу станцуют.
– Слишком страшный будет танец.
– Да, лес горит – все видят, а душа горит – никому не видно, – мимоходом заметила красивая молодая цыганка.
– Я за лошадью пришел. Давай о деле...
– Белая лошадь всегда дороже, – сказала старуха. – Так издавна велось.
– Почему дороже?
– Потому, бриллиантовый мой, что скачет она по дорогам любви и смерти. В старину, если муж с женой разводились, закалывали на дороге белую лошадь и оставляли ее. И всякий, кто это видел, понимал, как плачет сердце.
– Я ничего не слышал об этом.
– Наш табор кочевал дольше других, но и мы стали забывать свои обычаи.
– Я продам тебе лошадь, – сказал старый цыган.
Цыгане под руки довели старика до стойла и усадили на скамью.
– Никому бы не продал, а тебе продам.
В сумеречном стойле хрустела сеном стройная, поджарая кобылка. Шерсть ее лунно светилась, только очесы на бабках и кончик морды были темного мышиного цвета. Расчесанный хвост и белую гриву шевелил сквозняк.
– Дели, – указал на нее глазами цыган. – «Дель» по-нашему «небо».
Услышав кличку, лошадь подняла голову, запрядала ушами и подошла к старику.
Алексей умиленно гладил лошадь по бархатной морде, барон скармливал с ладони сухой клевер. Лошадь играла, прихватывая губами пальцы.
– Что-то маленькая она.
– Молодая совсем, еще растет, к весне вымахает под стропила.
– Сколько просишь?
– Лошадь арабская, скакун...
– Так сколько?
– Десять тысяч...
У Алексея оборвалось сердце.
– Этого у меня нет... Мне еще фураж для нее закупать надо, сарай чинить. За пять с полтиной отдашь?
– Бери...
Цыгане взорвались криками, замахали руками, но старик стоял на своем.
– И сено возьми, потом расплатишься. Пойдем, еще чаю выпьем...
– Нет, спасибо.
– Правильно, – на прощание сказал барон. – Когда где бываешь, до конца не бывай. Тогда для всех ты будешь особенный и все тебе рады будут.
Глава десятая
Черный жрец Макумба
С широкой мраморной террасы открывался прекрасный морской вид, несмотря на то, что бархатный сезон давно закончился и яркая лазурь поблекла. Пахло йодистыми водорослями и протухшей рыбой, напоминая, что изысканное общество собралось не в благословенной цветочной Ницце, а всего лишь в крымской резиденции таинственного ордена. Презентации своих проектов Натан проводил в приморском дворце, в присутствии немногих посвященных, обычно их было не больше двенадцати.
На круглом мраморном столике стояла чаша с гроздьями дымчатого винограда. Натан, не снимая неуместных белых шелковых перчаток, отщипывал ягоды и по одной бросал их в рот.
– Древние называли вино кровью мертвых, хотя вино – всего лишь кровь виноградных лоз. Вино пробуждает чувства и как кровь служит общению между мирами людей и мирами духов. Да... Странные мысли приходят под шум моря... Все течет, все меняется, лишь оно неизменно. А человек устроен так, что всегда стремится к новизне, и все прежние игрушки вскоре кажутся ему скучным хламом, шелухой. Наш мир полон шелухи, похоронившей священные реликвии прошлого. Человек не оправдал надежд, и чем скорее это всплывет со всей очевидностью, тем лучше. Да лучше! Наша задача поторопить закат и сделать его по возможности красивым.
Не стоит обольщаться насчет нашей цивилизации и ее будущего, она не устоит в битве со временем и будет смыта с лица земли, как песочный замок. Все опошлено и оболгано. Святыни свержены и осмеяны, и самое время сыграть реквием по героям. Именно за этим мы и собрались сегодня здесь.
Илья рассеянно прислушивался к пафосной речи Натана. Он впервые был на этой знаменитой террасе из розоватого мрамора. Еще полгода назад его ранг не позволял ему гостить в приморской резиденции Натана. Теперь он был в кругу избранных, но отчего-то не радовался этому так, как мог бы радоваться полгода назад.
Немного померзнув на сквозном ветру, гости поспешили в небольшой кинозал.
– Сегодня мы приступим к разработке концепции новой телевизионной игры. Человечество состарилось, устало и вернулось в детство. На смену человеку созидающему, человеку воюющему, читающему и считающему идет человек играющий. Это будет грандиозное, небывалое по откровенности зрелище. Этакий «распоследний герой». Но откуда взяться героям среди шелухи и отбросов взбесившейся материи? В наше время героями назначают или избирают прямым и тайным голосованием.
Натан на миг задумался и продолжил:
– Мне даже самому захотелось принять участие в этой игре. Помните изначальный сюжет: райский сад, очаровательная Ева и мужественный, но недалекий Адам? Они нуждаются в сведущем консультанте, который мог бы преподать им первые жизненные уроки. Все предыдущие проекты имели недостатки! Все, что творилось на необитаемых островах, было недостаточно интимно. Взмокшие операторы, гоняющиеся с пудовой камерой за резвящимися нимфами, нервировали зрителей. Зритель хочет сказки. Помните бессмертное: «Сделайте мне красиво...» Мы поступим иначе. Тысячи крохотных, незаметных телекамер, спрятанных в расселинах скал, в пчелиных дуплах, под камнями и среди лиан, будут фиксировать каждый шаг наших героев на необитаемом островке.
Но самое главное не в этом. Наше новое шоу будет связано с реальным риском для жизни, без всяких подстраховок. Поэтому, кроме заранее избранной пары, нам будут нужны добровольцы. Пусть их изберет жребий. Они неизбежно сойдут с дистанции, чтобы дать простор «звездной паре».
И самое главное – режим прямого голосования телезрителей. Шквал телефонных звонков пройдет через мобильные телесистемы «Деборы коммуникейшн». Активность зрителей подымет доходы компании на несколько порядков и выведет ее к мировому первенству. «Дебора» вкупе с родственной ей «Плазма-группой» будет спонсировать наше блистательное шоу «Остров Любви».
Я надеюсь, ни для кого не секрет, что в скором будущем грянет информационная революция. Мы копим и терпеливо вынашиваем предпосылки для глобального объединения человечества. Но для дальнейшего объединения под единой властью людям придется освободиться от некоторых природных инстинктов и чувств: солидарности, сострадания, коллективизма, от всех этих высоких порывов, совершенно лишних в тесном стаде. Задача нашего канала и нашей телевизионной империи – в целом изваять нового человека: Адама технотронной эры.
Символом ХХI века станет «
Недоброжелатели упрекают нас в
В зале засветился широкий экран.
Фильм был любительский, к тому же снятый скрытой камерой, так что некоторые детали зрителям приходилось домысливать. Проектор засветился и погас: по экрану разлилась свирепая африканская ночь. Во тьме пронзительно верещали незримые ночные твари. Постепенно камера нащупала объект. На экране дергался хоровод людей в клетчатых рубахах и светлых штанах. Черные лица и тела
