«СпагБола».
— Чего-чего у тебя осталось слишком много? — Шэй совсем растерялась. — Ты о чем, елки-палки?
— Ну помнишь, когда вы меня забирали с «лысой головы»? Я тогда всем сказала, что… — Тэлли умолкла. Она только теперь заметила глаза подруги. Веки у Шэй покраснели — так, словно она несколько ночей не спала. — Минутку, минутку! А ты думала, я о чем говорю?
Шэй вытянула перед собой руку и растопырила пальцы.
— Вот о чем.
— То есть?
— А ты тоже руку вытяни.
Тэлли вытянула руку точно так же, как Шэй.
— Один и тот же размер, — заключила Шэй и показала Тэлли обе ладони. — И точно такие же водянки.
Тэлли смущенно опустила глаза и заморгала. На самом деле руки Шэй выглядели куда хуже, чем у нее, — покрасневшие, сухие, потрескавшиеся ладони были покрыты рваными лопнувшими водянками. Шэй всегда работала изо всех сил, вечно бросалась всюду первой, выбирала самый тяжелый труд.
Пальцы Тэлли невольно потянулись к перчаткам, заправленным за ремень.
— Шэй, я уверена, Дэвид не хотел…
— А я уверена, что хотел. В Дыме все очень долго думают, прежде чем кому-то сделать подарок.
Тэлли прикусила губу. Так и было. Она вытянула из-за ремня перчатки.
— Тебе они нужнее.
— Я. Их. Не. Хочу.
Тэлли, потрясенная до глубины души, отпрянула. Сначала Крой, теперь это.
— Да. Вижу, не хочешь. — Она выронила перчатки. — Но Шэй, почему бы тебе для начала не поговорить с Дэвидом, а уж потом беситься?
Шэй принялась обкусывать ноготь и покачала головой.
— Он со мной теперь почти совсем не разговаривает. С тех пор, как ты появилась. Ни о чем серьезном не говорит. У него, видишь ли, голова забита всякими важными мыслями.
— Ох. — Тэлли скрипнула зубами. — Да я ведь не… То есть мне Дэвид нравится, но…
— Ты ни в чем не виновата, договорились? Я знаю. — Шэй протянула руку и легонько качнула сердечко, висевшее на цепочке на шее у Тэлли. — И кроме того, может быть, твой таинственный «кто-то» явится сюда, и тогда все это станет не важно.
Тэлли кивнула. Уж это точно: как только на Дым обрушатся чрезвычайники, Шэй будет не до влюбленностей.
— А ты сама с Дэвидом об этом не говорила? — поинтересовалась Шэй, — Пожалуй, стоило бы.
— Нет, не говорила.
— Почему?
— Да просто как-то речь об этом не заходила.
Шэй поджала губы.
— Удобный ответ.
Тэлли простонала:
— Но Шэй, ты же сама сказала: я не должна была никому рассказывать, как добраться до Дыма. Мне было жутко стыдно из-за этого. И я не собираюсь рассказывать об этом на каждом углу.
— Угу. Однако ты носишь эту штучку так, что она на виду у всех. Но, правда, толку от этого мало. Дэвид, похоже, твоего сердечка не заметил.
Тэлли вздохнула.
— А может быть, ему просто все равно, а то, о чем ты говоришь, существует только в твоем…
Она не смогла закончить фразу. То, о чем говорила Шэй, существовало не только в ее воображении. Теперь Тэлли видела это и чувствовала. Когда Дэвид показал ей пещеру в обвалившемся туннеле, когда рассказал ей тайну о своих родителях, он выказал ей доверие, хотя и не должен был. А теперь — этот подарок. Так ли уж сильно преувеличивает Шэй?
Тэлли очень хотелось надеяться, что сильно.
Она вдохнула поглубже и выдохнула:
— Шэй, что я должна сделать?
— Просто скажи ему.
— Что сказать?
— Скажи, почему ты носишь это сердечко. Скажи про своего таинственного «кого-то».
Тэлли слишком поздно поняла, какими глазами она уставилась на Шэй после такого предложения.
Шэй кивнула.
— Ты не хочешь, да? Яснее ясного.
— Нет, я расскажу. Честное слово.
— Ну да, конечно.
Шэй отвернулась, вытащила из миски опущенный в суп кусок хлеба и яростно вонзила в него зубы.
— Я расскажу. — Тэлли прикоснулась к плечу подруги, а Шэй не отстранилась. Она обернулась и устремила на Тэлли взгляд, полный надежды. — Я обязательно все расскажу ему, обещаю.
ОТВАГА
Вечером она ужинала в одиночестве.
После того как она целый день сама пилила деревья, деревянный стол в столовой ее перестал пугать. Рисунок древесины излучал крепость, надежность, а разглядывать извивы волокон было легче и приятнее, чем предаваться раздумьям.
Впервые за все время Тэлли заметила однообразие пищи. Опять хлеб, опять жаркое. Пару дней назад Шэй сказала, что сочное мясо в жарком — это крольчатина. Не сублимированное соевое, как в пакетиках «СпагБола», а настоящее мясо настоящих животных, обитавших в тесном загончике на окраине поселка. Мысль о том, что кроликов забивают, сдирают с них шкурку и пускают мясо на приготовление пищи, вполне подходила под настроение Тэлли. Как и все прочее в этот день, еда казалась грубой и жесткой.
После обеда Шэй с ней почти не разговаривала, а что сказать Крою, Тэлли так и не придумала, поэтому до конца рабочего дня трудилась молча. Медальон доктора Кейбл становился все тяжелее и тяжелее. Тэлли казалось, что цепочка обвивает ее шею, будто лиана, что вокруг этой лианы разрастаются кусты и деревья — как те, которые своими корнями обхватили железнодорожные рельсы. Ощущение было такое, будто в Дыме все до одного знают, что такое это сердечко на самом деле: знак ее предательства.
«Смогу ли я теперь остаться здесь?» — гадала Тэлли. Крой заподозрил ее во лжи. Пройдет немного времени — и это поймут все остальные. Весь день у нее из головы не выходила жуткая мысль: «Может быть, Дым — то место, где мне предназначено жить судьбой, а я все испортила, придя сюда шпионкой».
И вот теперь Тэлли, вдобавок ко всему, встала между Дэвидом и Шэй. Она ничего не делала, а вроде как отбила парня у лучшей подруги. Будто ходячий яд, она отравляла и убивала все, к чему прикасалась.
Тэлли вспомнила об орхидеях, распространяющихся по долинам предгорий, о том, как эти чудесные цветы отбирают жизнь у других растений, как они омертвляют саму землю — эгоистичные, неудержимые. Тэлли Янгблад тоже сорняк. Только, в отличие от орхидей, сорняк уродливый.
Она доедала жаркое, когда напротив нее за стол сел Дэвид.
— Привет.
