некоторых его коллег, и покачал головой, не промолвив ни слова.
— Вы не хотите ответить?
— Извините, мадам, но я не имею права разглашать тайны следствия. Поймите, я всего лишь исполняю свой долг.
Вместо того чтобы рассердиться, поставить его на место, она посмотрела с любопытством и с некоторым уважением:
— Итак, вы не можете сказать мне, что вам известно.
— Нет, мадам.
— С другой стороны, вы пришли что-то узнать. Слушаю вас. Что вы от меня хотите?
Надо было не упустить шанс! Никогда еще за всю свою карьеру он не был в таком положении, но часто мечтал, как поведет тончайшую игру с изощренным собеседником и выиграет партию, но те партии, которые ему приходилось выигрывать, были куда легче, они были обычной, рутинной работой, требовавшей лишь терпения и настойчивости.
— Вы знаете месье Буве? Я хотел сказать, человека, изображенного на этой фотографии?
— А у вас есть повод думать, что я его знаю?
— Признайтесь, мадам, вы ведь уже читали эту газету?
— Может быть.
— На правой ноге у этого Буве, немного пониже колена, был шрам в форме звезды, это очень характерная примета.
— И предполагается, что я видела этот шрам?
— Не знаю.
— А какова собой миссис Марш, о которой вы мне только что говорили?
— Я ее не видел. Знаю, что это немолодая женщина, в прошлом красавица и до сих пор еще весьма кокетливая.
— Порядочная?
— Мне это неизвестно.
— И ее дочь вы тоже не видели?
— Я не занимался этой стороной следствия.
— Кто дал вам мой адрес?
Это явно не давало ей покоя. Но она овладела собой и снова заговорила с легкостью, как будто не придавая значения словам:
— Что вы обо мне знаете?
Разве мог он ответить, что не знает ничего и только что был уверен, что постучался в ее дверь по ошибке.
— Мой муж, фамилия которого была, разумеется, Лэр, умер пятнадцать лет назад.
— Да, мадам.
— Он был, помимо других своих дел, администратором в компании Северных железных дорог.
— Да.
— А моего отца звали Ламбло. Дезире Ламбло. Вы когда-нибудь о таком слышали?
— Нет.
— Ваша жена не умеет вязать?
Он не подумал об этом. Шерсть марки «Ламбло»!
— Я унаследовала ткацкие и прядильные фабрики в Рубэ.
— Понятно.
— И теперь ими управляет мой зять. Я думала, что вы ознакомились с этими фактами, прежде чем прийти.
— Видите ли…
— Слушаю вас.
— Мне нечего сказать вам. Прошу извинить, если я совершил бестактность. Я просто хотел убедиться, что вы не знали Буве.
— Который теперь час, месье…
Она хотела услышать его имя.
— Бопер.
— Который час, месье Бопер?
Вместо того чтобы взглянуть на часы, висевшие над камином, он вытащил серебряные часики из кармана, чтобы придать себе солидности, и сделал вид, будто проверил, исправно ли они ходят.
— Двадцать пять минут третьего.
— Через пять минут, в два тридцать, мой поверенный мэтр Гишар, будет здесь.
В деле и так уже задействованы два адвоката, а теперь придется иметь дело еще и с поверенным.
— Вы догадываетесь, зачем он придет ко мне?
Он предпочел промолчать.
— Как зовут нынешнего начальника полицейского управления?
— Месье Гийом.
— Отлично! Мы с моим поверенным должны нанести визит месье Гийому. Как раз в эти минуты мой поверенный, вероятно, договаривается с ним по телефону о встрече.
— Так вы его знаете, да? — спросил Бопер с такой непосредственностью, что она не сдержала улыбки:
— Кого?
— Этого Буве.
— Насколько я могу судить по этой фотографии, и в особенности по описанию шрама, это мой брат.
Он не шелохнулся. Трепет радости и гордости пробежал по его спине: наконец-то он, Бопер, сам, один, с помощью собственных умозаключений и методов, совершенно самостоятельно нашел эту, так поразившую его роскошью, квартиру.
— Вы это знали?
— Нет.
— Тогда скажите, между нами, что же вы знали?
Ему показалось неприличным ответить: «Ничего».
Он сказал:
— Кое-кто видел, как Буве долго стоял возле этого дома.
— Ах! Вы уверены? Это было давно?
— Я уточню. Вероятнее всего, прошло несколько недель.
— И это все?
— Еще я выяснил, что почти сразу после появления в газете фотографии вы приходили на набережную Турнель.
— Меня кто-нибудь видел?
— Консьержка, с которой вы беседовали.
— Она меня узнала? И дала вам мой адрес?
— Нет, но…
Он чувствовал, что зарапортовался. Но это уже не имело значения. Звонок возвестил о том, что явился поверенный и с минуты на минуту его пытка закончится. И он узнал, что подлинное имя Рене Буве было Ламбло.
— Видите ли, месье… Как вас зовут?
— Бопер.
— Видите ли, месье Бопер, все это намного интереснее, чем вы думаете, потому что я никогда не приходила на набережную Турнель, и газету я прочитала только вчера вечером, в постели. Впрочем, я подумала, что тут простое сходство, ведь я не видела брата очень много лет; в последний раз — когда ему было двадцать три года. Но вчера сообщили о шраме, тогда я поняла, что это, скорее всего, он, и связалась
