Дедуля хитро глянул на своего коллегу, но, заметив по взгляду, что тот, естественно, намеревается уступить дорогу пожарной машине, начал ставить на карту все новые средства передвижения. На перекрестке появился велосипедист: — Чудесный молодой человек, которому нетерпится повернуть налево. Наверное, катит в гости к любимой девушке, — хихикнул дед. Затем добавил басом: — А вот отсюда приближается воинская транспортная колонна.
Эн. Эл. принялся изучать затейливую ситуацию.
— Полагаю, я съехал бы на обочину и переждал.
— Молодой коллега не хочет принимать смелое решение. Самоустранение, вот что это такое. Добровольный отказ от собственных прав! — не пожелал согласиться с ним старичок.
— Ну ладно! Если дистанции такие, как сейчас, я прибавил бы газу и наверняка проехал раньше других. Велосипедист мне не помеха, ему поворачивать налево.
Блюм! — в стариковский ротик полетела очередная конфетка, опять же розового цвета.
— Предъявите водительское удостоверение! Щелк! У вас в талоне компостерная просечка, «дырочка», как говорят русские водители.
Старичок буквально взликовал.
— Но почему? Я на главной магистрали, пожарная машина еще далеко. Может быть, я даже не вижу ее за придорожными елочками.
— А
— Ишь какой ушлый — он, видите ли, прибавит газу! Все вы таковы, молодые лихачи. Куда вы мчитесь? На кладбище?! Приглядитесь, оно слева, — продолжал он выкрикивать. Возле дороги и правда было нарисовано кладбище.
Тут старичок ненадолго задумался. Вид у него был многозначительный, он решал судьбу Эн. Эл. на правах высшего существа. Затем лицо старичка озарила улыбка, глаз демонически подмигнул и он добавил к знаку ограничения скорости маленькую табличку: «7—18».
— Предположим, вы попали на перекресток в восемнадцать часов одну минуту. На сей раз вы избежали наказания!..
Обстоятельно и с явным удовольствием старый вахтер объяснил, как и что должны делать водители того или иного средства передвижения, соблюдая все правила. Эн. Эл. выслушал объяснения с видом прилежного ученика, что, по-видимому, очень импонировало деду. Он то и дело ссылался на соответствующие пункты, параграфы и абзацы правил дорожного движения. Манерой речи он несколько напоминал пастора, который с должной торжественностью вещает пастве: «В тринадцатой главе Первого послания к коринфянам святой апостол Павел говорит…».
— Насколько я понимаю… — начал Эн. Эл., подыскивая подходящие слова, — вы сами компонуете эти задания. — Он заметил, что слово «компонуете» особенно пришлось по душе деду-одной-страсти.
— Да, я компоную их сам, — сообщил он с гордостью. — И, должен сказать, покуда их очень хорошо принимали… — Преисполненный самоуверенности, он открыл папку и показал Эн. Эл. ответ из журнала «За рулем», в котором сердечно благодарили Оаду Хубертовича Валгекитсеаэда (не сразу ведь и выговоришь!) за задания и одно из них обещали опубликовать.
— Вот оно! — Тут же извлекли из стопки и сам журнал, где было опубликовано задание, весьма схожее с тем, на котором проверяли познания молодого коллеги.
Показали его походя, как бы
— Некоторые мои задания признали слишком сложными… для простых смертных (ох, с каким презрением были произнесены последние слова), но сохранили их в архиве.
Разумеется, Эн. Эл. поинтересовался, каково же задание экстра-класса, хотя и признался, что он, простой смертный — единственная категория, к которой его следует отнести, — не имеет ни малейших шансов решить оное правильно и удобоваримо.
— Удобоваримо?.. О да…
На столе возникло некое в высшей степени дьявольское нагромождение. К главной дороге примыкали четыре второстепенные. И какая фантастическая разномастная свора мчалась к узловой точке! Конечно, не обошлось без машины скорой помощи (с табличкой «Реанимация»), которой предстояло обогнать синий «Запорожец» с ручным управлением. Дополнительный знак на нем информировал о том печальном факте, что водитель глухой, следовательно не может слышать сирены. И еще одна беда — техническое состояние «Запорожца» не в полном порядке: у него только что разбилось зеркало заднего вида. А ведь водителю нужно прижаться к самой кромке, потому что иначе машина реанимации никак не сможет его обойти…
С другой стороны мчится, истошно сигналя, аварийная машина газовой службы; по трагическому стечению обстоятельств загорелся детский сад, его необходимо срочно отключить от газовой сети. Между тем по главной магистрали — такова непреложная воля рока — с черепашьей скоростью ползет грузовик с боеприпасами. На нем развевается красный флажок. Флажок указывает на то, что машина ни в коем случае не должна резко тормозить. (Динамит, пироксилин, нитроглицерин и так далее, хитро прищурился вахтер.) И это еще не все. Отнюдь! К той же роковой точке устремляется группа велосипедистов, лидеров популярной международной гонки, которым, само собой разумеется, всегда обеспечен зеленый свет и которые нисколько в том не сомневаются…
Ох ты батюшки! Чуть не упустили! Вон по узкой дорожке на лошади скачет во весь опор в нашем направлении работник милиции. Он отчаянно машет фонариком, потому что недавно раскрыл шайку опасных рецидивистов; по роду службы бравому сержанту пришлось вместе с преступниками основательно заложить за воротник, в результате чего он, мягко говоря, еле держится в седле. В довершение всего идет дождь, и асфальт чертовски скользкий — на всех машинах включены фары, так что следует считаться со слепящим эффектом, действующим на водителей гипнотически.
Псевдолеопольд вытер платком лоб — положение в самом деле создалось катастрофическое. Особенно потряс его воображение галопирующий в пьяном состоянии милиционер, который отчаянно машет фонариком.
— Да уж! Как тут не вспотеть… Понятное дело! — удовлетворенно прокомментировал дед. — Что же теперь будет? — Однако с ответом вышла заминка. — Ну, как вы думаете? Конечно, мы предполагаем, что все участники интеллигентные, то есть прекрасно знающие правила дорожного движения люди. Люди, по- настоящему преданные высшим идеям автомобилизма…
— Я затрудняюсь ответить! — признал свое банкротство Эн. Эл.
Старичок самодовольно прищурился и произнес доверительным полушепотом:
— Могу вас заверить, все полетит вверх тормашками в тартарары!!!
Блюм! Словно бы с места ужасной катастрофы до ее творца шариковой пулей долетело драже и угодило прямо в рот, после чего его принялись многозначительно и с чувством явного наслаждения обсасывать.
— Всей этой петрушке предстоит взлететь в воздух? — не поверил своим ушам Эн. Эл.
— Увы, всенепременно. Откинут лапти! — и Оаду Хубертович сокрушенно развел руками. Мол, он тут бессилен.
— А если все же до этого не дойдет? Если кто-то из водителей решит послать ко всем чертям правила дорожного движения — во избежание неприятностей, — не мог успокоиться Эн. Эл.
— Послать ко всем чертям правила дорожного движения?! — Дед буквально опешил, дед пришел в ярость, потому что нарушение правил представлялось ему гораздо более кошмарным делом, чем катастрофа. — Но сколько же будет пробито дырок в талонах! Но сколько же… Конечно, в жизни так не бывает, — заметил он чуть погодя с немалой долей грусти, впрочем, тут же добавив, что это ничего не значит, поскольку искусство вовсе не обязано копировать жизнь. — А если нечто подобное все-таки случится, все сведения поступят вот в этот ящичек.
Ящичек оказался почти пустой, разве две-три перфокарты покоились в нем. Тут Эн. Эл. заметил другие ящички, набитые до отказа, и спросил, что в них такое? Оказалось, вахтер коллекционирует наиболее существенные дорожно-транспортные происшествия в республике: материалы он получает от племянника,
