— Мы сейчас не будем играть и баловаться, Бадди, — предупредил Трейс своего верного спутника.
Бадди в ответ лишь сильнее застучал хвостом.
Глава 9
Ни в беседке, ни рядом с ней никого не оказалось. Не было никаких следов и на садовых дорожках; никаких улик на земле поблизости; ничего необычного на белой деревянной ограде, окружающей строение.
Кто бы тут ни находился, он уже успел уйти.
Нажав на кнопку у основания ручки зонтика, Шайлер аккуратно сложила его втрое. Затем поднялась по низким ступенькам внутрь беседки.
Этот летний домик был построен на исходе века. В те дни существовала целая армия слуг, чтобы доставлять сюда из дома все необходимое, и женщины семьи Грант принимали здесь летом гостей почти каждый день.
Наряженные в белые муслиновые платья и соломенные шляпки с синими лентами, развевавшимися за спиной, они пили чай из тончайших фарфоровых чашек, заедая его лакомствами, поданными на дорогом импортном фарфоре, сидя на мебели, привезенной в Америку из старинных фамильных замков на Темзе, Рейне и Сене.
То было время, прозванное «позолоченным веком»: время явного и беззастенчивого потребления и состязающегося бахвальства, время, когда сколачивались и, что не менее важно, проматывались целые состояния.
Сейчас летний домик был пуст, в нем стояло лишь несколько деревянных скамеек, появившихся уже позже. Шайлер села, сбросила мокрые тапки и подобрала ноги под себя.
Кто-то шел по саду.
Она тотчас узнала Трейса. Он шел к ней сквозь тьму, и ее сердце забилось с удвоенной скоростью. Она не могла справиться с учащенным дыханием. Каждая жилка ее тела затрепетала. Струйка пота стекла по спине в ложбинку у основания позвоночника.
— Только этого не хватало! — пробормотала Шайлер вполголоса.
Это просто нелепо. Она ведь уже не юная впечатлительная девочка, она взрослая женщина. А Трейс такой же мужчина, как и любой другой. Хотя, надо признаться, Шайлер не могла припомнить, чтобы раньше у нее возникала такая реакция на мужчину.
Но что же такого в Трейсе Баллинджере, что отличает его от остальных?
На уровне интуиции Шайлер понимала, в чем дело. Он обладает большим, даже выдающимся умом, при этом тверд как кремень и немного необуздан. А может, даже и не немного. Шайлер подозревала, что когда Трейс видел цель, он шел к ней на всех парусах, мобилизовав для этого все свои силы.
Он явно вышел из дома впопыхах. Рубашка расстегнута. Шнурки болтаются. Волосы растрепанны, подбородок небрит.
И никакой улыбки.
Без всякого вступления он спросил:
— Вы хоть представляете себе, который час?
Шайлер кинула взгляд на запястье:
— Я без часов, но думаю, где-то около половины четвертого.
Его совсем не забавляла эта ситуация.
Пока Бадди шумно возился в мокрой от росы траве, Трейс с непреклонным видом стоял у подножия ступенек, скрестив на груди руки.
— Вас не затруднит дать объяснения?
Шайлер нетерпеливо повела плечом:
— Объяснения по поводу чего?
Он смотрел прямо ей в глаза.
— Что вы делаете здесь в столь возмутительно позднее время?
Ее ответ был лаконичен:
— Вообще-то затруднит.
Неожиданно он сменил тему разговора. Вне всякого сомнения, это был тактический ход, которым он пользовался в суде, чтобы подлавливать ничего не подозревающих свидетелей защиты.
— У вас с собой зонтик.
— Ну да.
Трейс поднял лицо к небу и вытянул руку ладонью вверх.
— Но ведь дождя-то нет.
— В отличие от того вечера, когда мы с вами впервые встретились, — напомнила она, увлажнив языком губы.
Он сверлил ее взглядом.
— Вы мне не солгали.
— В чем?
Сделав еще шаг, Трейс оказался внутри беседки.
— Другой автомобиль действительно был.
Шайлер постаралась не выдать своего удовлетворения.
— Я же говорила вам, что кто-то ударил мою машину сзади.
Она больше не видела его губ.
— Я знаю. — Он говорил без обиняков. — Я вам верю. Я также считаю, что это было сделано намеренно.
Она издала звук, который таки выдал ее волнение.
— Ну конечно. Никто не врезается в бампер автомобиля три раза подряд по чистой случайности. Может, за «ягуаром» ехал какой-нибудь хулиган, — предположила Шайлер немного сиплым голосом — внезапно она охрипла.
— Может. — Его глаза сейчас были синими-синими. — Или же вы были заранее намеченной жертвой.
Она откашлялась.
— Вы хотите сказать, что кто-то специально ехал за мной из аэропорта до самого Райнбека, чтобы только спихнуть меня с дороги?
Трейс шагал взад-вперед. Он заметил, что ему требуется всего пять больших шагов, чтобы пересечь беседку. Он остановился и обернулся.
— Это не исключено. Шайлер стало любопытно.
— Не исключено, но едва ли реально. Кому придет в голову заниматься подобными вещами?
— Не знаю, — произнес он, поставив сначала одну, а затем другую ногу на край деревянной скамейки, чтобы завязать шнурки.
Шайлер продолжила:
— Если вы пытаетесь меня испугать, то вам это не удастся.
Трейс выпрямился:
— Очень плохо.
— Плохо?
— Я надеялся, что в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем отпускать нанятого шофера и машину. — Он снова сменил тему: — Итак, что же вы делаете здесь посреди ночи?
Сначала Шайлер решила ничего не говорить, но потом все же призналась:
— Мне показалось, я кое-что заметила.
Брови мужчины поползли вверх.
— Кое-что?
Она закусила нижнюю губу.
— Вспышку света. Он нахмурился. — Где?
Шайлер нервно теребила пояс халата, остро ощущая присутствие Трейса, высокая внушительная фигура которого вырисовывалась в бархатной черноте ночи.
— Здесь.
