— Понимаю, вы же живете в Париже.
— Да. У меня там квартира, и поэтому все мои цветы растут в ящиках на подоконнике.
Сестры сгорали от любопытства.
— А как вы проводите время? — спросила одна.
— Так же, как большинство людей. Работа. Общение с друзьями. Еще у меня две кошки.
Казалось, Иду Фрик ошеломило известие о том, что Шайлер работает.
— Вы работаете?
— Да. Я консультант в Лувре.
Элламей Фрик поставила свою чашку на столик в стиле рококо и придвинулась к Шайлер. На ее бледных щеках зарделись два красных пятна.
— Лувр, — повторила она почти благоговейно.
Шайлер отложила вилку в сторону.
— Я изучаю историю права собственности и точного происхождения картин, которые пропали или были украдены во время Второй мировой войны.
— До чего увлекательно! — воскликнула Ида Фрик, хотя она явно мало что поняла из слов Шайлер.
Зато светло-серые глаза Элламей Фрик загорелись неподдельным интересом.
— Я хотела изучать живопись, когда была моложе, — выпалила она. — Мечтала поехать в Париж и бродить по набережной вдоль Сены с холстом и красками.
— У сестры талант, — провозгласила Ида и потянулась за еще одним куском торта с кокосовым кремом.
Элламей грустно вздохнула:
— По правде говоря, очень небольшой.
— У меня самой нет способностей к живописи, — призналась Шайлер, — но зато я очень точно распознаю талант в других людях.
— У нас в доме есть несколько картин, которые, возможно, покажутся вам интересными, — предположила Элламей Фрик. — Конечно, не великие мастера, но несколько чудных художников Гудзонской школы.
Шайлер живо поинтересовалась:
— А чьи картины у вас есть?
— Дайте-ка вспомнить… небольшое полотно кисти Фредерика Черча, Томас Коул и Джервис Макенти.
— Нам пришлось продать пару картин и серебряный чайный сервиз в прошлом году, — вставила Ида. — Но сейчас, получив от Коры в наследство этот щедрый дар, мы можем отказаться от продажи картин и матушкиного серебра.
Краска разлилась по лицу, ушам и шее Элламей Фрик.
— Мисс Грант и мистеру Баллинджеру вовсе не интересно слушать про матушкино серебро, сестра. — Она неловко откашлялась. — Похоже, нам нужен еще кипяток. В этот раз, Ида, на кухню пойду я.
— Я помогу вам, — вызвалась Шайлер.
— … ходят слухи, что в каждую годовщину своей смерти она бродит по тропинке вдоль берега реки в поисках своей утраченной любви, — с преувеличенным драматизмом вещала Ида Фрик, когда Шайлер и Элламей вернулись в гостиную.
— Извините нас, — улыбнулась Шайлер. — Боюсь, мы увлеклись обсуждением картин и художественных школ. — Она замялась и добавила: — Время пролетело просто незаметно. Вот свежий чай.
— Благодарю вас, мое дорогое дитя, — отозвалась Ида Фрик. — Но мы уже успели соскучиться без вас, правда, мистер Баллинджер? — Однако она не дала ему возможности ответить. — Мы с мистером Баллинджером обсуждали историю долины Гудзона, особенно ее беспокойных духов.
Шайлер ни секунды не сомневалась, что говорила только Ида, а Трейс исполнял роль слушателя.
Элламей поспешила одернуть сестру:
— Надеюсь, она вас не утомила, мистер Баллинджер?
— Конечно, нет.
Однако Ида не могла долго молчать. Откашлявшись, она отпила глоток чая и снова вступила в разговор:
— Не каждый день найдешь такого внимательного слушателя, как мистер Баллинджер. — Она бросила на сестру взгляд поверх очков. — Возможно, он не во все верит, но у него восприимчивый ум.
— Все знают, как бесполезно порой расточается ум, — не удержалась от замечания Шайлер.
Трейс кусал губы, стараясь сдержать улыбку.
— Согласен.
Взгляд Иды пристально изучил всех собравшихся за столом.
— Я только что рассказывала мистеру Баллинджеру, что тридцать миллионов людей в нашей стране встречались с привидениями.
Элламей кивнула и щелкнула пальцами.
— И еще большее количество обладает сверхъестественными способностями: ясновидением, телепатией или даром общения с умершими.
Трейс поддержал разговор:
— У вас на руках удивительная статистика. Мисс Фрик, — он имел в виду Иду, — сообщила мне, что почти пять миллионов людей в Соединенных Штатах были похищены инопланетянами.
Шайлер решила, что проявлять скептицизм в данной ситуации было бы невежливо.
— Что вы говорите!
— Именно так.
Мисс Ида Фрик наклонилась, вытянула шею, как клюющая птица и произнесла театральным шепотом:
— Вполне вероятно, что таких людей намного больше, потому что многие из них не помнят, что с ними произошло. — Она захлюпала носом и поднесла к нему изящный носовой платок, украшенный вышивкой.
— Ида знает, что говорит, — уверенно заявила Элламей. — У нее дар.
— Дар? — эхом отозвалась Шайлер.
Художественно одаренная мисс Фрик утвердительно качнула головой:
— Моя сестра слышит голоса.
— Слышит голоса? — На этот раз ее слова повторил Трейс. — Какие голоса?
— Голоса тех, кто больше не может говорить с нами, — последовало объяснение.
Вспомнив разговор с сестрами Фрик на поминальной службе, Шайлер решила, что знает, о чем идет речь.
— Потусторонние голоса?
Элламей Фрик кивнула.
— В таком случае могу я задать вопрос? — Шайлер поставила чашку на столик.
— Ну конечно же, мисс Грант, — ответили женщины почти в унисон.
— Вы знали мою тетю много лет, — начала она, вынужденная говорить без обиняков.
— Да, это так, — подтвердила Элламей Фрик. Она повернулась к своей обладающей даром сестре: — Сколько лет мы знали Кору?
Ответ Иды прозвучал робко и неуверенно:
— Больше, чем я давала себе труд сосчитать.
Элламей посмотрела на свою сестру с легким нетерпением:
— Ну так сосчитай, Ида.
Женщина отставила чашку и стала загибать пальцы, как будто и впрямь считала с их помощью.
— По-моему, наиболее вероятно число пятьдесят один.
Вторая мисс Фрик поспешила разубедить в этом своих гостей:
— Нет, Ида, не пятьдесят один. Скорее пятьдесят два или даже пятьдесят три.
Трейс снова закусил губу, пряча улыбку.
