— Чем?
Незнакомка повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза:
— Я могла бы подержать над вами зонтик, пока вы будете чинить машину.
Он должен дать ей шанс.
— Думаю, уже немного поздно.
Спустя мгновение она предложила:
— Я могу посветить фонарем, пока вы будете менять колесо.
Трейс уже сделал движение, чтобы уйти, но затем остановился. Дело пойдет гораздо быстрее, если он сможет видеть, что делает.
— Я ведь могу и согласиться. Она приподняла изящную бровь.
— Можете?
Он понимал, что будет справедливо предупредить женщину в модной черной одежде.
— Вы промокнете.
Показалось ему это, или действительно на ее полных губах промелькнула улыбка?
— Со мной такое уже случалось, — сказала она слегка охрипшим и неестественно веселым голосом. — Я не растаю.
Трейс не был так уж в этом уверен.
Его неуверенность возросла, когда она открыла дверцу у руля, повернулась, болтая ногами, достала с заднего сиденья зонтик, нажала кнопку на черепаховой ручке, отчего хитроумное приспособление тут же раскрылось, схватила ручной электрический фонарик и стала выбираться из «ягуара».
Ноги.
Они у нее были длинные, стройные и гибкие. Казалось, они растут от ушей.
Трейс не собирался пялиться, но подол ее юбки поднялся выше колен — черт, да она задралась до середины бедра. Или же это один из тех модных фасонов, что появились некоторое время назад с подачи одного популярного телевизионного шоу. Короткая ли, длинная ли, ее юбка просто-таки кричала о том, что она от модного модельера и стоит очень дорого.
Удача.
Эта удача как раз в его духе — быть сбитым, ну, или почти сбитым, странной женщиной в модной одежде, управляющей модной машиной, женщиной, которая явно не отличит одну сторону покрышки от другой.
Черт побери, лучше бы ей не видеть того, что должно произойти.
Именно так подумала Шайлер в тот миг, когда псих на машине позади нее столкнул ее с дороги.
Сейчас же ей предстояло выяснить, не попала ли она из огня в полымя.
Шайлер не совсем понимала, что заставило ее покинуть относительно безопасное место в салоне машины и добровольно предложить совершенно незнакомому человеку свою помощь в замене колеса… под проливным дождем… поздно ночью… непонятно где.
Ну, вообще-то это было не совсем «непонятно где». Она находилась посреди пустынного участка дороги, по одну сторону которой протекала река Гудзон, а с другой раскинулся государственный парк.
Вина.
И все же была причина, по которой она предложила посветить, пока мужчина не закончит менять колесо у своего джипа. В конце концов, она чуть не переехала его самого и его собаку.
— Симпатичные туфельки, — заметил он, рассматривая высокий каблук. — Итальянские?
— Да.
По-видимому, он почувствовал себя обязанным предупредить:
— Вы их испортите.
— Меня это не волнует.
Он пожал своими широкими плечами, словно говоря: «Что ж, леди, если вас это не волнует, то меня и подавно».
Они преодолели последние несколько футов до выведенного из строя автомобиля. Мужчина присел на корточки перед проколотой шиной.
— Направьте луч вот сюда.
Шайлер включила фонарь и сделала так, как он просил. Дождь все еще лил сплошным потоком. Зажав в другой руке зонтик, она старалась держать его таким образом, чтобы он защищал от дождя мужчину и животное.
Ей было жаль несчастную, перепачканную грязью собаку. Пес сидел и, лишь изредка поскуливая, терпеливо ждал. Шерсть его прилипла к телу.
Наконец Шайлер нарушила молчание:
— Почему вы не оставили собаку в машине?
Темные глаза воззрились на нее.
— Это не мое решение.
Шайлер не поняла, что он имеет в виду.
— Не ваше решение? — Интересно, чье же тогда?
Один за другим с колеса были отвинчены все болты. Сразу после этого мужчина ответил на ее вопрос, в общем-то несильно прояснив ситуацию:
— Бадди не останется в машине, если я вышел.
Ей стало любопытно.
— А почему?
— Бадди идет туда, куда иду я, — коротко бросил он, снимая поврежденное колесо.
«Интересно, этого хочет Бадди или его хозяин? « — подумала Шайлер.
— Если бы у Бадди была такая возможность, он никогда не выпускал бы меня из поля зрения, — добавил мужчина.
Да, преданность лучших друзей человека отнюдь не вымысел.
Следующие несколько минут незнакомец был сосредоточен на своей непосредственной задаче. Было очевидно, что ему не впервой менять колесо. Казалось, он знает абсолютно точно, что и как делать. «В отличие от меня», — отметила про себя Шайлер.
Она направила луч света в то место, куда он просил. В результате его лицо тоже оказалось частично освещенным. Через минуту-другую Шайлер поймала себя на том, что изучает его. Волосы мужчины были темно-каштановыми, скорее даже черными, с проседью на висках. Сзади на шее и за ушами они слегка курчавились, возможно, из-за дождя.
Его брови, вне всякого сомнения, были черны как смоль. Глаза — умные, серьезные, расположенные абсолютно симметрично относительно четко очерченного носа. Из-за дождя Шайлер не могла точно определить в желтоватом свете фонаря, какого цвета его глаза. Они с одинаковым успехом могли оказаться и карими, и зелеными, и даже голубыми.
Интересное лицо: худое, жесткое, с резкими чертами. Он не молод, но и не стар. По ее прикидкам, между тридцатью и сорока. Пожалуй, ближе к сорока. Шайлер готова была поклясться, что каждая морщинка на его лице появилась не просто так.
Незнакомец был высок, заметно выше, чем она с ее пятью футами восьмью дюймами плюс «шпильки», — Шайлер вспомнила, как стояла рядом с ним, выйдя из машины.
Мужчина выглядел сильным физически и духовно, а также находчивым и опытным; он явно прошел суровую школу жизни и выдержал все испытания.
Шайлер же сейчас мечтала лишь о том, чтобы как-нибудь дождаться окончания этого несчастного вечера.
Она насквозь промокла и продрогла до костей, когда незнакомец наконец обратился к ней:
— Достаточно. Спасибо за помощь.
Ее ноги и руки заледенели. Зубы выбивали дробь.
— Не за что.
Мужчина проводил ее назад к «ягуару».
— Дождь наконец-то ослабевает, — заметил он.
— Да, как будто.
