— Доброе утро, миссис Данверз.
В ответившем ей голосе слышалась некоторая неуверенность:
— Доброе утро, мисс Грант.
Шайлер знала, что вчера вечером была резка с Эльвирой Данверз, отвергнув предложенные ею чай, печенье и беседу. Если честно, в тот момент она была слишком измучена, чтобы думать об этом.
Ее объяснения прозвучали как извинения:
— Меня так вымотал перелет, что, боюсь, когда вы провожали меня в спальню, я ни на что не обратила внимания.
— Не можете найти дорогу вниз, — догадалась женщина на том конце провода.
Отпираться было бессмысленно.
— Пока что мне удалось найти только оранжерею и кирпичную стену. — Шайлер положила одну руку на пояс своего костюма от Армани. — Не могли бы вы мне объяснить, как пройти на кухню?
Она уловила определенное облегчение в голосе миссис Данверз, когда та произнесла:
— Вам надо пройти по центральному коридору. Его легко узнать по обоям с узором из голубых незабудок. Лестница, которая вам нужна, за третьей дверью справа.
— Спасибо, миссис Данверз.
— Не за что, мисс Грант.
— Ваш кофе просто изумителен, — сказала Шайлер экономке минут пятнадцать — двадцать спустя, после того как успешно нашла дорогу вниз.
— Хотите еще чашечку? — предложила миссис Данверз, двигаясь по просторной кухне с завидной сноровкой и полным знанием дела.
— Не отказалась бы. — Шайлер протянула свою чашку. — Спасибо.
— А свежую булочку?
Шайлер кивнула и вонзила зубы в теплую пшеничную сдобу. Та просто-таки таяла во рту.
— Я-то думала, что лучше французских багетов ничего не существует, но я просто не пробовала вашу выпечку. — Она откусила еще раз. — Вы превосходно готовите, миссис Данверз.
Легкая краска проступила на шее и щеках экономки.
— Спасибо, мисс Грант.
Шайлер проглотила несколько булочек. Она вспомнила, что в последний раз ела на борту самолета еще вчера днем, но у нее не было аппетита, и она почти не притронулась к своей порции цыпленка.
Сытая и довольная, потягивая свой кофе, она откинулась на спинку удобного стула.
— Надеюсь, вам не мешает мое вторжение в ваши владения?
— О нет, совсем напротив, — ответила миссис Данверз.
Шайлер окинула взглядом единственное в Грантвуде помещение, которое могло бы претендовать на звание уютного. Кухня была выдержана в желтых, лазурно-голубых и белых тонах. Одна стена была полностью стеклянной. Отсюда открывался вид на лужайки, тянувшиеся до самой реки.
Здесь была целая коллекция старинных емкостей для печенья — Шайлер особенно нравилась банка, изображавшая Шалтая-Болтая — и множество медно-красных горшочков. Они свисали с потолка в центре кухни, покачивались на декоративных крючках, стояли в застекленных шкафчиках.
— Мне всегда больше нравилось есть на кухне, чем в столовой, — призналась Шайлер за второй чашкой чудесного кофе.
— Миссис Грант тоже. — Домоправительница села напротив нее. — Кстати говоря, мне кажется, столовые ни разу не использовались по назначению за те семь лет, что я здесь служу.
— Я думаю, ими больше пользовались, когда семья вела светский образ жизни, — предположила Шайлер. Она немного помолчала и затем добавила: — Странно, но я не заметила столовой по пути сюда. — Она задумчиво постучала пальцем по губам. — Могу поклясться, раньше она была рядом с кухней.
— Была.
Шайлер нахмурилась:
— Была? Экономка пояснила:
— Миссис Грант полностью перестроила эту комнату примерно пять лет назад. Сейчас там винный погреб.
— Кора же не пила спиртного.
— Да, не пила.
Шайлер прикусила язык. Сейчас не время, совсем не время критиковать бедную Кору.
— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы так преданно заботились о тете. Я знаю, вы для нее были не только экономкой, но и подругой.
Эльвира Данверз промокнула уголки глаз старомодным белым носовым платком.
— Миссис Грант, конечно, никогда не жаловалась. Даже мне. Но я-то чувствовала, что что-то не так, когда она стала отказываться от еды. Я пыталась вернуть ей аппетит, готовила самые любимые ее кушанья, но все было тщетно.
— Как бы то ни было, я уверена, она очень ценила ваши старания.
Миссис Данверз зашмыгала носом и снова приложила платочек к глазам.
— Так хочется в это верить.
Шайлер затронула деликатную тему:
— Для меня ваша помощь тоже будет просто незаменима, пока не решится судьба Грантвуда.
Носовой платок исчез в кармане. Пожилая женщина сцепила свои натруженные руки перед собой на столе. Проступившие в уголках глаз и рта морщинки выдали ее беспокойство.
— Вы хотите продать поместье?
— Я еще не знаю, как поступить. — Сейчас не время обсуждать ее планы с миссис Данверз.
Кроме того, надо действовать последовательно. А первым пунктом в ее списке значится завтрашняя поминальная служба по Коре.
— Мистер Баллинджер сказал, что надо устроить легкий завтрак после службы, — произнесла экономка, вернувшись к обсуждению привычных дел.
— Я думаю, он прав.
Экономка положила меню на кухонный стол перед Шайлер.
— Я подготовила список блюд, чтобы вы одобрили. Шайлер допила свой кофе.
— Я во всем полагаюсь на вас, миссис Данверз. Могу я оставить подготовку этого мероприятия в ваших умелых руках?
Эльвира Данверз казалась польщенной этим предложением.
— Да, конечно.
Шайлер захотелось выйти на свежий воздух.
— Спасибо вам еще раз за вкусный кофе и булочки. Я думаю, мне не мешает прогуляться перед встречей с мистером Баллинджером.
— После вчерашнего дождя утро особенно располагает к прогулкам, — заметила экономка.
Трейс снова промок до нитки — на этот раз от пота, — когда сделал поворот в конце подъездной аллеи и побежал обратно к дому. Бадди следовал за ним по пятам.
Трейс пробежал мимо группы ветхих дворовых построек, среди которых были собачьи конуры, конюшни и кузница; затем вдоль ряда узорных решеток, которые когда-то вели в самый лучший, как утверждалось, английский розовый сад за пределами Англии.
По мнению Коры, найти хороших работников для работ на открытом воздухе было очень сложно. И поэтому розы давно вывелись. А решетки находились в весьма плачевном состоянии. Прославленный сад превратился в беспорядочную массу густых неухоженных зарослей.
Трейс заметил женщину, которая шла по направлению к реке, к так называемому наблюдательному пункту Люси. На таком расстоянии он не мог видеть ее лицо, но походка женщины была неторопливой и уверенной, а ноги длинными и как будто знакомыми.
Он узнал бы эти ноги где угодно.
В это утро ее волосы, не сдерживаемые шарфом, были распущены по плечам. Прошлой ночью в темноте Трейс их не разглядел, а ведь они были просто потрясающими: огненно-рыжие, с золотистыми переливами.
