— Рост?
Она обиделась:
— Я ничего не могу поделать с тем, что слишком высокая, милорд. Но я отказываюсь жаться в углу и казаться маленькой и хрупкой, когда я вовсе не такая.
Он попытался ее успокоить, мягко проговорив:
— Вы мне не кажетесь слишком высокой. По-моему, вы прекрасны.
Она покраснела от удовольствия.
— Это только потому, что сами вы такой великан, лорд Джонатан.
— Гм.
Не может быть, чтобы его смутили ее слова. Ей он действительно казался очень большим.
Элизабет решила быть с ним откровенной до конца. Вздохнув, она сказала:
— Но и это еще не все.
Лорд не удержался, чтобы не поддразнить ее:
— Похоже, вашим грехам нет конца.
Она сделала глубокий вдох и решительно сказала:
— Я считаю, что лондонский сезон — это пустая трата времени и денег.
Его красивое лицо осталось совершенно серьезным, но Элизабет показалось, что он сдерживает смех.
— Правда? — наконец сказал он.
— Да. Это просто унизительно. Лондонский сезон придуман только для того, чтобы демонстрировать молодых девушек на выданье, как товар, выставленный для продажи.
— В этом что-то есть, — признал он.
— Но даже если это было бы не так, меня вывозить в свет просто опасно. Я совершенно не знаю, что говорить и делать. Я не умею вести светскую беседу. Я слишком высока для большинства мужчин. И…
— И?..
— Для меня невыносима мысль о будущем. Я должна выйти замуж за сына какого-нибудь графа, родить ему наследника и еще сына про запас. А потом буду беззаботно менять любовников, как делают другие дамы из круга Мальборо-Хаус.
— Из круга Мальборо-Хаус?
— Это те, кто находится рядом с его королевским высочеством принцем Уэльским, — объяснила она. — Я для такой жизни не подхожу, милорд. Совершенно не подхожу.
Казалось, его заинтересовали ее слова.
— А для какой жизни вы подходите, миледи?
Элизабет поняла, что сейчас выкажет себя глупой мечтательницей. Ну и пусть, решила она.
— Я хочу, чтобы моя жизнь была как можно полнее. Я хочу повидать мир, пережить массу интересных приключений, а потом, когда стану старше, хочу выйти замуж, жить в деревне и растить счастливых здоровых детей — чтобы их был целый дом. Мне не нужен великолепный особняк или огромное поместье, но мне хотелось бы иметь библиотеку и немного земли для сада.
— Для сада? — повторил он звучным голосом.
— Да. В особенности для розария.
Лорд Джонатан уже не поддразнивал ее:
— А вы нашли его, того идеального мужчину, за которого выйдете замуж?
Она сама не сознавала, насколько невинным был взгляд, который она обратила к нему.
— Увы, нет.
Его речь вдруг зазвучала резко:
— Такой мужчина — это всего лишь мечта, леди Элизабет.
— Возможно, — ответила она. — Но это — моя мечта. И когда-нибудь я его найду.
Черный Джек затряс головой. Господи, что с ним происходит?
Ему не спалось, он вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. И вдруг начал читать этой девочке древнюю любовную поэму.
Нахмурившись, он напомнил себе, что сейчас не время кривить душой. Леди Элизабет — не девочка.
Она очень молода, это так. Но она отнюдь не ребенок. Разве может ребенок иметь такое чудесное тело и такой острый ум? В своем отделанном кружевами халате она казалась одновременно девочкой и женщиной, скромной и пылкой.
Чертовски неприятное противоречие.
На секунду лорд дал волю воображению. Прикрыв глаза, он необычайно живо представил себе, какой шелковистой окажется ее кожа, когда он прикоснется к ней, как длинные густые пряди ее волос обовьются вокруг его руки.
От нее исходил легкий аромат, манящий, естественный. Звуки ее голоса ласкали его слух: чистые, мелодичные, с чуть заметной обольстительной хрипотцой, о которой она явно не подозревала.
Джек открыл глаза и заглянул в ее лицо. Губы у нее были влажные и свежие, нижняя казалась чуть припухшей. Ему вдруг захотелось узнать, каким окажется их вкус: медовым или, может быть, винно- сладким?
Он представил себе, как приникнет к ее губам, как кончиком языка проследит очертания ее ушка, как прижмется к нежному изгибу шеи…
Фигура у нее была неожиданно зрелой для девушки, которой еще не исполнилось восемнадцати. Он почувствовал, как его рукам хочется прикоснуться к ней, обхватить ладонями ее тугие груди, ощутить, как набухают страстью соски…
Он знал, что от его нежных прикосновений у нее дивно затрепещет живот. Завитки волос в самом его низу будут маняще-упругими. Она невинна, однако ее тело даст ему горячую и сладкую влагу страсти, которая останется на кончиках его пальцев, на губах, на пульсирующей желанием плоти, сводя его с ума, заставляя забыть обо всем, пока он не раздвинет ее дивные ноги и не погрузится в нее снова и снова, пока не достигнет вершины экстаза, орошая своим семенем ее нежное лоно.
Черный Джек едва не застонал.
Сам того не желая, он позволил Элизабет увидеть гораздо больше, чем намеревался. Она тревожно спросила:
— Лорд Джонатан, что с вами?
Он поправил свое одеяние, чтобы не поставить их обоих в неловкое положение, и процедил сквозь зубы:
— Просто старая рана заныла, миледи.
Леди Элизабет преисполнилась трогательного сочувствия. Она даже осторожно прикоснулась к его руке.
— Бедняжка! Чем я могу вам помочь?
Ему страшно хотелось ответить ей честно: разрешите мне взять вас ко мне в постель, милая леди, и любить вас так, что у нас обоих в глазах потемнеет. Вместо этого он сказал:
— Ничем. Это, право, пустяк. Боль быстро пройдет.
Она не отступала:
— У вас старая рана?
Ему пришлось заставить себя дышать ровно.
— Очень старая.
Вопрос вырвался у нее почти неосознанно:
— Вы участвовали во многих войнах, милорд?
— Даже слишком.
— Значит, вы военный?
Он сказал ей правду:
— И военный тоже. А еще предприниматель, авантюрист, исследователь. Я занимаюсь многим.
У нее разгорелись щеки и засверкали глаза.
— Как интересно! Иногда я жалею, что не родилась мужчиной: тогда я могла бы ехать куда хочу и
