пришлось бы поспешно съехать на обочину, и дело непременно закончилось бы ободранными в кровь коленками и разорванной одеждой. Но они об этом не думали и упорно неслись вперед. Крики постепенно смолкли, потому что надо было беречь дыхание для последних двадцати ярдов подъема, и тем не менее, достигнув наконец ровной площадки перед баром, все как один судорожно хватали ртом воздух.
Выиграл Майк. Он оглянулся, выдал победную улыбку, а потом вновь опустил голову и, не снижая скорости, покатил дальше, к Джубили-Колледж-роуд, до которой оставалось несколько сотен ярдов.
Только свернув к Элм-Хейвену, все дружно перевели дух и расслабились. Компания разбилась на две равные группы, по трое в ряд. Лоренс первым выпустил руль и убрал руки за спину. Его примеру последовали остальные, и вскоре все шестеро, заложив руки назад, бесшумно скользили между высокими стенами поднимающихся колосьев.
Когда они проезжали мимо того места, где грузовик гонялся за Дуэйном, Дейл даже не обернулся, чтобы взглянуть на восстановленную ограду и на глубокие следы колес, все еще остававшиеся на земле. Примятая на расстоянии нескольких ярдов от забора пшеница так и не поднялась. Но Дейл смотрел не туда, а на запад, где солнце увенчало золотой короной низкую линию деревьев в Элм-Хейвене.
Дейл зверски устал, все тело болело от дюжины ушибов, мышцы ныли от напряжения, подсохшие царапины на руках и ногах зудели, съежившиеся и задубевшие после внеплановой стирки джинсы стесняли движения. Хотелось пить, губы пересохли от жажды, голова болела, а живот свело от голода, потому что по-настоящему он ел только за завтраком, тринадцать часов назад. Однако настроение у него было великолепным.
То чувство опасности и угрожающего мрака, которое владело им с самого начала каникул, сегодня словно улетучилось. Страх перед Ка-Джеем с его ружьем исчез. Дейл был рад, что он, Майк и все остальные по молчаливому уговору решили отказаться от затеи с расследованием исчезновения Табби и загадок Старой школы.
Лето есть лето, и теперь все шло так, как и должно было идти.
Выехав с проселочной дороги на едва начавший остывать после дневной жары асфальт Первой авеню, ребята снова схватились за рули. Впереди замаячили деревья, росшие на перекрестке перед домом Майка, за широким полем и стадионом городского парка мелькнула задняя стена особнячка Стюартов.
Маккоун и Дейзингер куда-то заторопились и, махнув на прощание, уехали вперед. Дейл, Кевин, Майк и Лоренс преодолели еще около пятидесяти ярдов и оказались в почти полной темноте, уже воцарившейся под раскидистыми старыми деревьями Элм-Хейвена.
Распрощавшись с Майком, ребята неторопливо поехали по Депо-стрит к дому. Дейл чувствовал себя бесконечно счастливым: да, лето должно быть и будет именно таким.
Никогда еще Дейл так не ошибался.
Глава 14
Старик оставался трезвым до самого конца недели. Это нельзя было назвать рекордом, но зато остаток первой недели летних каникул оказался для Дуэйна почти безоблачным.
В четверг, девятого июня, на следующий день после поездки в библиотеку университета Брэдли, позвонил дядя Арт и, не застав дома хозяев, оставил сообщение на автоответчике: пусть, мол, Дуэйн не беспокоится, он объявил охоту на этот чертов колокол, но пока ничего не обнаружил. Перезвонив в тот же вечер, он рассказал Дуэйну, что беседовал по телефону с мэром Элм-Хейвена Россом Каттоном и с кое-кем еще, но никто из его собеседников ничего не слышал о колоколе. Он поговорил даже с мисс Мун, а та потом расспросила свою мать и перезвонила ему. Так вот, мисс Мун сказала, что мать только отрицательно качала головой, но выглядела при этом очень взволнованной. Впрочем, добавила библиотекарша, в последнее время ее мать волнуется по любому поводу.
В тот же вечер Старик отправился в «А Р». Дуэйн ждал его, затаив дыхание, опасаясь, что на самом деле цель поездки старика окажется совершенно другой, но отец вернулся трезвым, и они вместе принялись раскладывать по местам пакеты с мукой и консервы.
– Да, я слышал от миссис О’Рурк, что вчера арестовали вроде бы твою одноклассницу, – неожиданно сообщил Старик.
Дуэйн так и застыл с тяжелой банкой консервированной фасоли в вытянутой руке.
– Да ну? – только и сумел он сказать, свободной рукой поправляя на носу очки.
Старик утвердительно кивнул головой, провел языком по губам и поскреб щеку, как обычно делал, когда пребывал не в духе вследствие продолжительного периода трезвости.
– Да, кого-то по имени Корди. Миссис О’Рурк сказала, что девчонка на год старше ее сына, и я сделал вывод, что ты с ней в одном классе.
Он вопросительно посмотрел на Дуэйна. Тот кивнул.
– Вернее сказать, – продолжал Старик, – Корди не то чтобы арестована. Барни поймал ее, когда она болталась на окраине города с заряженным ружьем в руках. Он, конечно, отобрал ружье и отвел девчонку домой, но так и не смог выяснить, что она собиралась делать, – сказала только, что это связано с ее братом Табби. – Он снова поскреб щеку и будто бы удивился, обнаружив, что та чисто выбрита. – Послушай, а Табби не тот паренек, который сбежал пару недель назад?
Угу, – буркнул Дуэйн и вновь принялся расставлять на полках консервы.
– Ты, случайно, не знаешь, почему его сестра бродит с ружьем вокруг города? Может, она кого-то разыскивает?
Дуэйн опять помолчал.
Кого она может разыскивать? – наконец отозвался он. Старик пожал плечами.
– Нелли О’Рурк сказала, что ваш директор… как его там – мистер Рун?… позвонил Барни и пожаловался, что эта маленькая девочка слоняется вокруг школы и его квартиры с ружьем. Почему этот ребенок предается такому странному занятию?
Дуэйн хотел было отмолчаться, но потом понял, что любопытство Старика задето, а значит, тот намерен стоять здесь до тех пор, пока не услышит от сына хоть какие-нибудь объяснения, прекратил расставлять банки на полках шкафа и обернулся к отцу.
Корди вообще ничего, но слегка ненормальная.
Старик постоял минуту, потом кивнул, словно бы удовлетворенный ответом, и ушел в мастерскую.
В пятницу Дуэйн опять отправился в Оук-Хилл и на этот раз вышел из дома еще до рассвета, чтобы вернуться не позднее полудня. В библиотеке он хотел пролистать старые газеты и книги и поискать упоминания о тех фактах, что узнал в Брэдли, но ничего нового не обнаружил. Статья в «Нью-Йорк тайме» о празднике в честь колокола, состоявшемся в 1876 году, была довольно интересной – по крайней мере, служила еще одним, помимо найденных в Элм-Хейвене, доказательством того, что эта штука действительно когда-то существовала… Но это было все, что удалось отыскать. Он попытался узнать в библиотеке номер телефона Эшли-Монтегю, сказав, что не может закончить школьный доклад, не изучив материалы Исторического общества, доставшиеся в наследство этой семье. Однако хитрость не помогла. Миссис Фрейзер объявила, что понятия не имеет, какой у них номер телефона, поскольку богатые семейства не позволяют помещать номера своих телефонов в справочниках. И это, как уже успел убедиться Дуэйн, было правдой – во всяком случае, в отношении семейства Эшли-Монтегю.
Миссис Фрейзер шутливо потрепала Дуэйна по волосам. И вообще, совсем не годится выполнять летом школьные домашние задания, – добродушно сказала она. – Ступай-ка на свежий воздух и понежься на летнем солнышке. Выпей чего-нибудь прохладительного, поиграй… Честно говоря, твоей маме следовало бы последить, чтобы ты одевался полегче – на улице такая жара.
– Да, хорошо, мэм.
Дуэйн поправил пальцем очки и вышел.
Он вернулся домой как раз вовремя, чтобы помочь Старику загрузить в пикап четырех поросят. Узнав, что отец намеревается отвезти их на рынок в Оук-Хилл, Дуэйн вздохнул: маршрут его четырехчасовой прогулки будет преодолен на машине за десять минут. Он решил не предпринимать впредь таких вылазок, не выяснив предварительно планы Старика.
В субботу на втором за это лето бесплатном сеансе должны были показывать «Подвиги Геракла» – довольно старый итальянский фильм, который мистер Эшли-Монтегю отобрал в одном из кинотеатров под открытым небом в Пеории. Дуэйн редко ходил в кино по той же причине, по которой они с отцом, имея телевизор, почти никогда его не включали: оба считали книги и радио гораздо более приятными
