на голову, но он слушал и нюхал запахи. Высокое здание, не меньше двадцати этажей. Внутри много офисов и компьютеров. Несколько человек из службы национальной безопасности допрашивали его два дня и две ночи.
– Ясеина держали в камере? – спросил Курц. – С другими задержанными или заключенными?
– Нет. Он писал, что его держали в маленькой комнате, в которой была койка. Туалета не было, только слив. Он очень смущался, когда ему приходилось… как вы это называете? Мочиться?
– Да, – сказала Арлин.
– Что ему приходилось мочиться в слив. Они застали его за этим, когда пришли к нему на третье утро. В этот день он встретился с мистером Иерихоном, человеком из ЦРУ.
– Он никак не описывал этого Иерихона? – спросил Курц.
– Нет, – ответила девушка, рискнув слегка улыбнуться. – Разве шпионам из ЦРУ дозволяется давать в письмах описание внешности своих товарищей?
Курц был вынужден улыбнуться в ответ.
– Я не думаю, что агентам ЦРУ вообще дозволяется писать невестам и женихам о своей работе. Но кто знает?
– В самом деле, – сказала Эйша. – Если ваше ЦРУ похоже на нашу Службу Государственной Безопасности в Йемене, да. Кто знает?
Курц снова потер голову руками.
– Но деньги на то, чтобы привезти вас сюда, дали этот мистер Иерихон и ЦРУ?
– Да.
– И вам пришлось ждать почти десять недель после того, как вы прилетели из Йемена в Торонто?
– Да. Я ждала, пока Ясеин заработает деньги, чтобы заплатить тем людям, которые перевезут меня через границу.
– Если этим занималось ЦРУ, почему они не могли сразу привезти вас в Штаты?
– Ясеин написал в письме, что это незаконно.
Курц посмотрел на Арлин, с трудом удержавшись, чтобы не вздохнуть.
– Но они готовили Ясеина к тому, чтобы убить офицера по надзору, – сказал он.
– Так вы сказали. Ясеин никогда не называл в письмах имени и сути… правильно будет сказать 'операции', миссис Ди Марко? Название секретного плана ЦРУ, чтобы кого-то убить?
– Да, – ответила Арлин.
– Мой Ясеин не был убийцей, мистер Курц. Он учился на механика. Ваша рана очень болит?
– Что? – переспросил Курц. В настоящее время он напряженно думал.
– Рана на голове. Ее неправильно зашили, недостаточно лечили, а повязка совсем плохая. Можно мне осмотреть рану?
– Эйша училась на медсестру, – пояснила Арлин, вставая, чтобы налить им еще кофе и чая.
Курц покачал головой.
– Нет, спасибо. Все нормально. Ясеин больше ничего не говорил про ЦРУ и Иерихона? – спросил он.
– Только то, что через две недели после того, как он согласился работать на них, они привезли его в штаб-квартиру ЦРУ, где обучали его.
– В Лэнгли, в штате Вирджиния? – спросил Курц.
– Я не знаю. Ясеин сказал, что это происходило на… как вы называете ферму для лошадей? Дорогих лошадей, таких, как те, что участвуют в скачках в Дерби и Кентукки?
– Чистокровных? Что-то вроде ранчо?
– Не ранчо, – сказала Эйша, нахмурившись и пытаясь подобрать правильное слово. – Там, где разводят дорогих лошадей.
Курц понятия не имел, о чем она говорит. Он отпил кофе и закрыл глаза, чтобы головная боль ослабла.
– Племенная ферма, – сказала Арлин.
– Да. Они учили Ясеина стрелять и делать другие вещи для ЦРУ на племенной ферме в деревне. Несколько человек, все – с кодовыми именами. Они занимались с ним три дня, на выходные в честь Дня Труда. Он должен был пройти тесты, прежде чем вернуться в Буффало и выйти на работу, – сказала Эйша.
– Как он попал на эту племенную ферму? Он рассказывал об этом в письмах? – спросил Курц.
– О да. Он сказал, что они полетели на небольшом реактивном самолете, принадлежащем ЦРУ. На Ясеина это произвело большое впечатление.
– На меня тоже, – сказал Курц.
Эйша ушла в отведенную ей комнату. Курц и Арлин перешли в небольшую, чисто прибранную жилую комнату и начали говорить.
– Я хочу, чтобы ты забрала девочку с собой и сегодня же днем перебралась к Гейл, сразу после моего отъезда, – сказал Курц.
– За нами кто-то следит, Джо?
– Возможно.
– Это Обожженный Человек?
– Вероятно, – сказал Курц. – Но у меня предчувствие, что сегодня он не объявится. Оставайтесь у Гейл и завтра или пока я не позвоню или не приеду.
Арлин кивнула.
– Что ты думаешь обо всей этой истории с ЦРУ, которую рассказала Эйша? – спросила она.
– Чистый бред, – ответил Курц. – Но он странным образом вписывается в картину.
– И как же?
Курц потряс головой. Он не хотел рассказывать Арлин про сегодняшнюю ночь. Пока. Если повезет – никогда. Он успел прочесть свежий номер 'Буффало Ньюс' и даже включил телевизор, когда шел местный выпуск новостей. Ничего. Ни слова о кровопролитной битве, пожаре и погроме, произошедших в Неоле этой ночью.
Невероятно, подумал он. Как можно прикрыть все это? Для этого нужны возможности ЦРУ, отдела национальной безопасности или другого федерального агентства. Или местные власти ухитрились замолчать все это.
Зачем тренировать нелегального иммигранта из Йемена, учившегося на механика, чтобы убить офицера по надзору? Если федералы прикрывали наркоторговлю и шпионаж майора, зачем привлекать к себе внимание, стреляя в Пег О‘Тул? Никакой логики.
– Никакой логики, – сказала Арлин, стряхивая пепел в пепельницу, сделанную из старой погремушки.
Курц вздохнул. Он уже представил себе, как дверь вываливается под нажимом гидравлического тарана и в квартиру врывается Пол Кемпер во главе отряда полицейского спецназа.
Арлин словно снова прочла его мысли.
– Гейл позвонит сразу же, как только что-нибудь узнает про детектива Кинг.
Курц рассказал ей про Риджби, а поскольку невестка Арлин работает медсестрой в педиатрическом отделении больницы в Эри, она – единственная, от кого можно узнать, выжила или умерла Риджби Кинг.
– Ты собираешься сегодня звонить бывшему директору? – спросила Арлин.
– Кому? – переспросил Курц. Он не понимал, о чем она говорит. Голова гудела, словно улей. И почему бы, подумал он. Я ведь поспал целых два часа.
– Бывшему директору психиатрической больницы в Рочестере, – терпеливо разъяснила Арлин. – Ты просил узнать его домашний телефон, помнишь? Он живет на берегу озера, в штате Онтарио, – добавила она, передавая Курцу лист бумаги с номером телефона и адресом.
– Хорошо, – ответил Курц. – Можно позвонить с твоего телефона, который на кухне?
Глава 48
Курц выехал из Буффало, миновав его южную оконечность. Только что стемнело, на улице опять было холодно и ветрено. Проезжая через застроенные частными домами районы неподалеку от того места, где жила Гейл, он увидел детей в ярких костюмах с пластиковыми тыквами в руках.
