согревало и поддерживало меня. Прижимаясь к притихшему Леньке, я чувствовал, что оба мы думаем сейчас об одном и том же.
Вот с той стороны, узнавал я темную полосу, где особенно густо столпились деревья, мы вышли на порубь. В противоположную сторону, навстречу яркому и высокому солнцу, уходил от нас на поиски дороги Костя Беленький. Возле того бугорка…
Небольшое, еле различимое сквозь туман и сумрак возвышение с разворошенной по нему кучей хвороста напоминает мне о Павкиных синяках и красных ссадинах на лице Леньки, о загадочной «лесной королеве», что метнула под ноги Павке «пятак на синяк», вывела нас из «заколдованного круга» и скрылась неведомо куда.
Теперь мы не беспокоились о ночлеге. Темнота не пугала нас. Какой-то новой, доверчивой и душевной близостью объединяли нас и минувший тревожный день, и этот полный неожиданностей вечер, и памятно знакомая порубь. Она была все та же, как и в первый день нашего скитания по лесу. Даже тряпица, поднятая на высоту и послужившая сигнальным флагом для старшего, снова лежала у наших ног. Не было лишь сосны, на вершину которой забирался Ленька. На ее месте круглым желтым пятном с проступившими светлыми капельками виднелся в сумраке широкий пень свежей валки.
— Увезли, — сказал Ленька, посмотрев в сторону, куда скрылись битюги с тяжелыми возами.
После долгого молчания это было первое слово.
— Увезли нашу сосну, — повторил он.
На прощанье Ленька воткнул обломок хворостины изорванной белой тряпицей возле свежего пня и пошел задумчиво и неторопливо, как уходят с вокзала, надолго расставшись с близким и дорогим сердцу человеком.
От желтого пня до свалившегося квартального столб от столба наискосок через верстовую полосу леса, по кот рой вела нас однажды «королева», от просеки до дедушки ной сторожки дорога была известна.
Мы не спешили.
Тихо шумели сосны. Трава, разросшаяся на поруби широкими пучками, шуршала под ногами. Над головами, над лесом звездилось высокое небо. Вместо солнца незнакомая и ясная звезда на западе, созвездие Большой Медведицы справа показывали нам путь через лесную полосу до просеки. На этот раз мы не отвлекались никакими посторонними забавами и рассуждениями. Через просветы между деревьями неотрывно наблюдали за светлой звездой в высокой синеве. И она не обманула нас — вывела на правильный путь.
С выходом на просеку кончались наши испытания и тревоги. Нужно было лишь время, чтобы добраться до дедушкиной сторожки.
Задумчивые и молчаливые, шагали мы вырубленной знакомой полосой. И представлялась мне высокая и стройная сосна — семянка с шапкой зеленых ветвей на макушке, с самодельным флажком, развевающимся над ее вершиной.
…Точно такой же, как тридцать с лишним лет назад, увидел я ее снова, перебирая старые школьные тетради.
«Неужели Пищулин?»
Трудно рассказывать о том, чего сам не испытал или не видел своими глазами.
Как завершили свой маршрут по просекам Костя Беленький и Павка Дудочкин, мне напоминает разлинованный Костей листок, похожий на шахматную доску в 144 клетки. В каждой клеточке мелко выписаны цифры, обозначающие номера кварталов. Они подсказывают, что поиски деда наш старший заботливо соединил с изучением бора.
Теперь, готовясь во время летних каникул к походу по родному краю, каждый школьник — краевед ли он, юный натуралист, любитель природы или просто любитель приключений вроде Леньки Зинцова — заранее старается обзавестись и компасом, и ручными часами, хотя бы одними на целую группу, и схемой маршрута, крупно вычерченной с административной карты области или с колхозного земельного плана.
Желающий раньше других почувствовать себя путешественником даже посох вырежет из старой бамбуковой удочки и начнет отстукивать им дорогу от города в лес.
Любо идти так лугами, полями, перелесками в удобной и прочной обуви на ногах, в свободных и легких шароварах, в ситцевой клетчатой рубашке, вместе с товарищами выверять свой маршрут по чертежу и компасу, по часам определять большие и малые привалы, где разгорится огонек костpa и под тихое урчание закипающей воды в котелке сама собой родится песня.
В послевоенные двадцатые годы, когда всюду еще сказывались следы разрухи, когда еще только оживали фабрики и заводы, не приходилось рассчитывать на многое из того, чем сейчас свободно пользуются и бывалые туристы и юные путешественники. И Костя Беленький не по готовым картам копировал, а сам на месте выверял и заполнял свой клетчатый лесной чертеж. Не так красива, зато до мельчайших деталей точна получилась Костина карта.
Вот из квадратов выведена на узенькое поле листа кривая линия. Она показывает встретившийся на пути ручей. Позднее выяснилось, что именно через него переходили мы с Ленькой в десяти верстах от наших приятелей. И кривая, разрастаясь шире, прошла через все квадраты, конец линии помечен стрелкой- указателем: «Впадает в Клязьму».
В другом месте через линию-просеку выведен извилистый круг и обозначено: «Болото. Обход вправо полкилометра».
Павка Дудочкин тоже приложил руку к Костиному чертежу. Это его тяжелыми буквами сделана приписка: «Болото моховое, клюквенное». В другом месте, черкнув стрелку, он пометил: «Грибное место». Две просеки на один квадрат выведены кверху, к северу. В клетке обозначена маленькая петушиная голова с высоким гребнем. Припоминаю, что это и моя работа, как дополнение к записям Кости и Павки. Любил я рисовать петуха с высоким гребнем. По какой причине занимает он целый лесной квартал да еще с прибавкой на волнистый гребень, объясняет одна из Костиных записей, сделанных на следующем листе:
«За дальним озером видим группу людей. С ними Белоголовый… За перекрестной просекой большой новый дом с красными петухами на крыше. За оградой лает собака».
Из чертежа Кости Беленького мы такой вывод сделали: если бы уместить весь Ярополческий бор на одном большом листе, то все кварталы слева направо пойдут по порядку, как буквы в книге. Первая строчка с первого номера и начинается. Кончился лес в ширину — строчкой ниже идет продолжение. Приравнивай его к переносу в книге и снова с левой стороны начинай читать. Только не бери чертеж югом кверху, как не читают книжку вверх ногами.
Вот какое открытие помогла нам сделать нежданно-негаданно Костина запись кварталов по клеточкам.
Вероятно, такой же книгой идет счет и в вашем бору, дорогой читатель. И у вас каждый квартальный столбик на скрещивании просек имеет четыре числа. Два из них, идущие в обычном числовом порядке, относятся к верхней, два других — к нижней строке. Вспомни номер нужного квартала, восстанови в памяти правило лесных чисел — и найдешь кратчайший путь к цели. Здесь тебе помогут держать направление и светила, и сучья деревьев, и муравьиные гнезда, и другие верные приметы.
Только не путай с ними, ни в грош не ставь приметы, подобные той, что заяц перебежал дорогу или встретилась ягодница с пустым ведерком. Из всех лесных встреч лишь одна и единственный раз заставила нас сознательно отклониться от своего пути. Но был это не безобидный заяц и не пустое ведерко. Неизвестно откуда появившийся огромный рыжий пес с оскаленными клыками и дико взъерошенной шерстью заставил нас, схватившись за руки, податься в сторону. Зато во второй раз, когда с нашей компанией был и дедушка, тот же пес, хотя рвал и метал на цепи, все-таки отшатнулся с нашей дороги. При третьей встрече, которая снова произошла в лесу, он налетел на Бурана инженера Туманова.
Вы еще не знаете ни старика Пищулина, ни инженера Туманова, ни его Бурана.
Они появились в наших записях, когда в тихом Ярополческом бору въявь обнаружилось, что не так-то
