Русские люди

Глоба (хватив кулаком по столу). Молчи об этом. Не будет этого!

Сафонов (показывается в дверях). Глоба!

Глоба. Да?

Сафонов. Глоба, одевайся в штатское, скорей. Где оно у тебя?

Глоба. На медпункте.

Сафонов. Беги.(Закрывает дверь.)

Глоба. Вот и пришел мой крайний случай, Шурочка. (Идет к двери, оборачивается.) Там у тебя, наверно, из-под одеколона пузырек есть, так ты мне водки в него приготовь, чтобы, как переплыву, греться было чем. (Выходит.)

Шура (подходит к столу, где стоит ее машинка, роется в ящиках, достает флакон, задумчиво смотрит на него). Валечкин. Осталось немножко… Все равно теперь…

Входят Сафонов, Васин, за ними между Паниным и красноармейцем Козловский, без пояса, в гимнастерке с сорванными петлицами.

Сафонов. Глоба ушел?

Шура. Да.

Сафонов. Хорошо. (Васину.) Ну что ж. Надо кончать. По- моему, все ясно.

Васин. Я не видел его четырнадцать лет, и он значительно изменился. Но все-таки, очевидно, мог бы узнать… если бы был внимательнее. Готов за это понести ответственность.

Сафонов. Да что там ответственность, Александр Васильевич. Подумаешь, из-за такой сволочи расстраиваться. Ну, племянник он тебе, ну и шут с ним. Расстреляем — и не будет у тебя племянника. Товарищ Панин! Составь протокол. Покороче. Ему до утра незачем жить, лишнее ему жить до утра. Понятно?

Панин. Понятно.

Красноармеец. Пойдем!

Козловский (проходя мимо Васина). Я умру, но будете вы прокляты!.. Вы… вы мне не дядя… вы…

Сафонов. Конечно, он тебе не дядя. Кто же захочет быть дядей такой сволочи?

Панин, красноармеец и Козловский выходят.

Васин. Я подам рапорт, товарищ капитан, и буду просить расследовать это дело, со своей стороны…

Сафонов. А иди ты со своим рапортом, Александр Васильевич. Нам с тобой некогда рапорты писать, нам еще завтра драться нужно. (Опускает голову на стол, молчит.)

Васин. Что с вами, Иван Никитич?

Молчание.

Сафонов (глухо). Про мост она им не скажет, это мы поправим. Глобу пошлем. Она не скажет… А если… Все равно не скажет. А ты понимаешь, Александр Васильевич, что это значит — не скажет?

Входит лейтенант.

Лейтенант. Товарищ капитан, самолет из армии вымпел сбросил. Примите.

Сафонов. Из армии? Давно я приказов не получал, устала у меня голова от самостоятельных действий. (Читает приказ.) Да, вот какое дело. Видно, придется нам, Александр Васильевич, отложить эту мысль насчет в живых остаться. Армия нам поможет — это безусловно, но и мы ей, выходит, тоже помочь должны. Что ж, придется мост отставить, отставать придется мост, Александр Васильевич.

Васин. Отставить?

Сафонов. Отставить. (Протягивает Васину приказ.) Лейтенант! Позвони командирам, кто на месте есть, скажи, я собираю.

Лейтенант уходит.

Прочел, Александр Васильевич?

Васин. Так точно. Ну что ж, Иван Никитич, авось нас никто не попрекнет: будем живы — не попрекнут, умрем — тоже не попрекнут.

Входит Панин.

Сафонов. Ну что, закончили?

Панин. Да. А насчет протокола…

Сафонов. Не надо. Эти подробности мне теперь лишние. Панин, вот получил я приказ. Александр Васильевич, давай карту! Армия к лиману подходит. Немцы находятся прижатые к воде. И что была наша мысль взорвать мост у них в тылу, так теперь мысль эта неправильная. Приказано оставить город, собрать все силы и захватить мост, хотя бы на два часа, до подхода наших частей. Чтоб они по этому мосту потом дальше могли идти. Это решение командования, оно глядит в будущее.

Панин. Ясно.

Сафонов. Ясно, но тяжело. Придется нам с тобой, Панин, с людьми говорить. Потому что взорвать мост — это пустяки рядом с тем, чтобы взять мост. Потому что люди устали. Они уже надеялись, что им переждать теперь два дня, пока наши придут, и все. А им еще надо теперь мост брать, жизнь свою класть за этот мост. Это объяснить надо людям. Понимаешь, Панин?

Панин. Объясним.

Сафонов. Это вроде как человек воюет полгода, потом ему отпуск завтра дают, а перед отпуском за два часа говорят: иди опять в атаку. Для него эта атака самая тяжелая. Сделаем, но тяжело. Мост — это я лично на себя беру, а ты, Александр Васильевич, возьмешь легкие орудия и у Южной балки будешь вид делать, что вдоль лимана прорваться хочешь. Но такой вид делать, Александр Васильевич, чтобы похоже было, чтобы они про мост забыли, совсем забыли, чтобы на тебя все внимание обратили.

Васин. Значит, демонстрация?

Сафонов. Да, демонстрация. Но только ты забудь это слово. Люди всерьез должны у тебя идти: это не всякий выдержит, чтобы знать, что без надежды на смерть идешь. Это ты можешь выдержать, а другой может не выдержать. Вот Панин с тобой пойдет за комиссара.

Васин. Я только опасаюсь, что они не попадутся на эту удочку.

Сафонов. Попадутся, я так придумал, что попадутся.

Входит Глоба в штатском.

Вот Глоба поможет, чтобы попались. Иди сюда, Глоба!