чтобы Джейби пришел ко мне, ведомый любовью.
Единственной моей радостью, побуждавшей меня бороться за жизнь, был мой ребенок. Я еще не заглядывала в его глазки и не слышала его голосок, но уже чувствовала как он шевелится внутри меня. Я любила своего ребенка больше всего на свете, — наверное, даже больше Джейби Спенсера. Когда мне приходилось спать под открытым небом, я уходила подальше от дороги и обнимала свой живот, зная, что скоро он родится и я буду любить его всю жизнь.
Я была одна и нездорова, поэтому шла на юг. Туда, где я все знала. В Луксор. В Луксоре я забыла о предосторожностях, забыла даже закрывать лицо.
Слуги госпожи Хеперы схватили меня, а у меня даже не было сил защищаться. Я была голодна, измучена жаждой, и они с легкостью заполучили меня, после чего отвели в большой дом на окраине города на восточном берегу Нила.
— Ага! — Госпожа Хепера ходила вокруг кровати, на которой лежала Ташариана, и кивала на ее живот. — Маленькое приключение в Штатах, как я вижу, не осталось без последствий.
Ташариана не отвечала. Ее вымыли, накормили, уложили в постель, и теперь она с трудом держала глаза открытыми — только благодаря своей ненависти к госпоже Хепере.
— Или ты понесла от министра?
Ташариане стало противно даже при одном воспоминании об этом человеке. Неужели он сказал госпоже Хепере, что переспал с ней? Подавив поднимающуюся рвоту, Ташариана закрыла глаза.
— Ребенок от Джулиана Спенсера, — ответила она, и голос ее дрогнул.
— Я так и думала. — Госпожа Хепера презрительно фыркнула. — Ты не слушала меня, когда я говорила тебе о мужчинах. Ты думала, что знаешь все лучше меня.
Ташариана не желала, чтобы госпожа Хепера винила Джулиана в ее беременности.
— Это
— Хотела иметь ребенка?
— Да.
— Ну и дура! — воскликнула госпожа Хепера. — Дура!
Ташариана медленно подняла веки и взглянула на нее.
— Если я такая дура, госпожа, зачем вы потратили столько сил и времени, чтобы отыскать меня?
— Потому что я много лет занималась твоим голосом. Теперь пришло время отдавать долги.
— Я не хочу петь в опере, — солгала Ташариана.
— При чем тут опера? Я говорю о твоем истинном предназначении.
— О каком?
— Ты должна послужить Сахмет. Стать служанкой богини.
Ташариана приподнялась на локтях.
— О чем вы говорите, госпожа?
— Я говорю о твоем голосе, который был дан тебе богиней, чтобы ты послужила ей и спасла Египет.
— Спасла Египет? Как? От чего?
— Плотина, которую теперь возвели, разрушает древний уклад жизни. Ее нужно уничтожить.
— Асуанскую плотину?!
— Да. Тысячелетия наши люди жили на берегах Нила, получая от него рыбу и богатые земли. Асуанская плотина все меняет в нашей жизни. Она погубит Египет.
— Нет, совсем наоборот! Теперь феллахи выращивают несколько урожаев, не боясь наводнений и не рассчитывая на нильский ил.
Госпожа Хепера покачала головой.
— Они пользуются химическими удобрениями и отравляют нашу землю. Мы пьем и едим отраву.
Ташариана молчала, не в силах спорить со старухой.
— Расплодились улитки. Они не умирают, потому что нет сухого времени года. Казалось бы, ерунда, правда? Однако феллахи от них очень страдают.
— Они могут с ними бороться.
— А деньги? У феллаха тяжелая работа, но денег ему не хватает. Ты сама знаешь. А они сосут из него соки и лишают его надежды на завтра. Богиня Сахмет сердится. Она хочет, чтобы Асуанская плотина была уничтожена.
Ташариана откинулась на подушку, с трудом веря, что это не сон. Восемь лет она прожила с этой женщиной в одном доме и не знала, что Хепера так предана богине. Конечно, для нее не было тайной, что госпожа Хепера творила какие-то обряды, но о таком фанатизме она даже и подумать не могла!
Госпожа Хепера хочет, чтобы Асуанская плотина была разрушена. Та самая плотина, которую только что возвели… Рядом с ней теперь огромное озеро, и если госпожа Хепера осуществит свой план, погибнет множество людей, будут разрушены города, деревни, унесены потоком многие памятники древности.
— У вас есть план? — спросила Ташариана, желая получить как можно больше информации.
— Мне нужна твоя помощь.
— Моя?! — Ташариана не поверила своим ушам. — Моя?
— Твой голос. Я учила тебя петь не только Кармен.
— А как мой голос может справиться с плотиной?
— Ты удивишься, милочка, но… — улыбнулась госпожа Хепера и сложила руки на животе. — Усиленный лунными дисками Сахмет, твой голос может двигать горы.
— Нет! — Ташариана покачала головой. — Я не хочу! Погибнут люди! Много людей.
— У тебя нет выбора. Ты должна подчиниться приказу богини.
— Нет!
Госпожа Хепера ухмыльнулась.
— Ты не представляешь, как сильна богиня. Но вначале ты должна пройти проверку, достойна ли ты быть Избранной.
Она взяла с подноса чашку чая и протянула ее Ташариане.
— Выпей это, дорогая, а то я, кажется, расстроила тебя.
— Почему это я должна быть расстроенной? — закричала Ташариана, безуспешно пытаясь встать с постели. — Не хочу я никакого чая!
Локтем она выбила чашку из рук госпожи Хеперы, облив ее платье.
— Безголовая девчонка! — взвизгнула госпожа Хепера, отскакивая от кровати. — Али! Али!
— Вы травили меня много лет своим чаем, разве не так?! — кричала Ташариана, придвигаясь к двери, хотя она знала, что скоро придет Али и заставит ее подчиниться, как он это сделал утром на базаре. — От вашего чая у меня вечно туман стоял в голове!
— Ты всегда была нервной девочкой.
— Нет!
— Тебя было трудно держать под контролем. Истеричка!
— Нет!
Она добралась до двери как раз в ту минуту, когда появился широкоплечий и коротконогий Али, обжигая Ташариану огненным взглядом.
— Али, держи ее, пока я вернусь.
— Слушаюсь, саида.
Али грубо прижал ее к себе, и Ташариана, сознавая бесполезность своих усилий, не сопротивлялась. Но она не позволила себе расслабиться, представляя его усмешку. От его взгляда у нее мурашки бежали по коже.
Госпожа Хепера вернулась через несколько минут со шприцем. Она воткнула иглу в предплечье Ташарианы.
— Считайте до десяти, мисс Хигази, — сказал Али. — Раз, два…
Ташариана уже плохо слышала его издевательский голос, а потом и вовсе провалилась во тьму.
Когда Ташариана пришла в себя, она обнаружила, что лежит на каменном ложе в темной комнате без
