— Мужики всё одно разбегаются, — пояснил он. — Что же упырям добро оставлять?
Чтобы оторваться от мертвяков, Волошек повёл отряд через пустыню.
— Этот путь открылся недавно, — сказал он. — Здесь не должно быть чернильников.
Перед ними лежала бесплодная земля. Наполовину солёная степь, наполовину пустыня, она истекала маревом под жарким солнцем. Лошади ступили на хрустящую подстилку с большой неохотой.
— Пустыня не должна быть долгой, — ободрил Волошек спутников. — Верхом пару дней пути. А вот упырям предстоит попотеть в прямом и переносном смысле.
— В прямом они, думаю, не потеют, — возразил Жирмята. — Да и пустыня их не задержит. Они же не нуждаются в воде и без крови могут обойтись довольно долго. А солнце, как мы убедились, для них не помеха.
— Их задержат здешние обитатели, — Висмут кивнул в сторону.
Параллельным курсом в тысяче шагах от отряда трусила небольшая стайка полосатых зверушек. Возможно, она бежала по своим делам, но людям казалось, будто животные намеренно сопровождают их.
— Зебры? — удивился Жирмята.
— Гиены, — усмехнулся Висмут. — С зебрами их роднит только масть и размер.
Люди вздохнули, а колдун добавил:
— Упырям придётся несладко. Гиенам ведь всё равно кого жамкать, свежатину или мясо с душком. С душком, пожалуй, даже более предпочтительно. А что такое наши преследователи, как не ходячая падаль?
— Похоже, однако, что и нам ночью спать не придётся, — буркнул Чабрец.
Слухи среди зверья расходились быстро. Ближе к вечеру несколько новых стаек присоединились к той, то присматривала за отрядом.
— Наверняка учуяли Кощуна, — усмехнулся Рысий. — Десять пудов деликатеса — не шутка.
Алейко вздрогнул.
— Ничего, тем злее будут, когда останутся с носом, — ободрил Волошек паренька.
— А они останутся? — поёжился тот.
Пучком свежей зелени посреди степи торчал оазис. Серая бетонная стена, подкрашенная закатом, кружала неровным периметром селение. Строители не искали архитектурных изысков, думали больше о защите. Да и некому было любоваться красотой в такой дыре.
На гребне стены маячили рослые воины.
— Остроухие! — воскликнул Чабрец.
Люди присмотрелись и действительно разглядели эльфийских лучников.
— Ну вот, а вы говорили, что все ударились в драп, — заметил Дайарн.
Но в голосе его совсем не звучала радость от встречи с сородичами.
— Не знал, что они вообще живут под Покровом, — заметил Чабрец.
— Это эльфийская пустынь, — сказал Висмут. — Община земледельцев. Такие во множестве встречаются на юге, в бесплодных землях, но и в более холодных краях их иногда можно встретить.
— Земледельцев? — удивился Чернозуб.
— А ты думал, эльфы зарабатывают исключительно биржевыми спекуляциями, ростовщичеством и ювелирным промыслом? — подначил колдун.
— Ну, ещё они врачуют и играют на лютне, — усмехнулся Жирмята.
Припоминая прежние эльфофобские домыслы Чернозуба, каждый находил, чем уязвить бородача. Тот насупился. Как и всякий человек, что столкнулся с явлением, выходящим за рамки устоявшегося мировоззрения, он заподозрил обман.
— Тут и земли-то приличной нет, — буркнул Чернозуб.
— Так вы, вольные вороны, весь чернозём к рукам прибрали. Что эльфам осталось, как не пустыня?
— Тут дело иное, — пояснил Висмут. — Они нарочно выбирают пустынное место и начинают с нуля. Таков у них принцип жизненный — всё от плодородного слоя и до конечного продукта создавать собственноручно. Никакой манны небесной, никаких преференций климата или ландшафта.
— Зачем? — озадачился Чабрец.
— Таковы их каноны свободы. Не зависеть ни от кого. Ни от власти, ни от богов, ни от людей. Они пожелали стать хозяевами своей судьбы. Им некого проклинать за неудачи, некого благодарить за удачу, но зато не перед кем и держать ответ.
— Единственное, что меня сейчас интересует, принимают ли они путников, — сказал Жирмята и покосился на ближайшую стайку гиен. — Ночевать под крышей как-то удобней.
Путников эльфы принимали. Правда, без особой радости. Открыв ворота, стражники молча указали на пару саманных сараев в ближайшем углу посёлка, после чего о гостях будто забыли. Никто не вышел навстречу, никто не расспрашивал о превратностях пути, никто не объяснил, где что найти и чем можно пользоваться. На проходящие вдоль стены тачанки жители поглядывали из окон своих аккуратных домиков, но завести разговор не пытались.
Хорошо хоть колодец рядом с сараями оказался, так что лошадей напоили, а для Кощуна сварганили раствор.
— Какой, однако, нелюдимый здесь народец живёт… — произнёс Чабрец.
— Нелюдь — оттого и нелюдимая, — пошутил Рыжий.
Только когда совсем стемнело, в сараи заглянул круглолицый эльф и принёс свечи.
— Гоблинмых, — представился он. — Есть ли нужда в чём?
Больше всего люди нуждались сейчас в отдыхе, а потому и просьб не последовало. Вразнобой поблагодарили хозяина за заботу и замолчали. Лишь Рыжему вздумалось поболтать. Припомнив слова Висмута о канонах свободы, он стал выпытывать подробности.
— Да какие там каноны, — отмахнулся Гоблинмых. — Проблема бессмертных — вот наш мотив. Молодым нет дороги. Старики не спешат передавать дела и освобождать места. Приходится смиряться и жить под родительской властью веками либо уходить в поисках собственного дела. Вот потому среди эльфов много бродяг…
Он вздохнул.
— Вот вы, небось, гадаете, отчего, мол, имя такое неблагозвучное — Гоблинмых? А всё от того же. От бессмертия. Букв-то в нашем диалекте всего пятьдесят четыре. Много ли имён из них составишь? Называть по живым не принято, а освобождать имена старики не торопятся. Вот и именуемся как попало… Разговор не клеился. Эльф собрался уже уходить, но, взглянув на дремлющего в углу Дайарна, задумался и отозвал Волошека в сторону.
— С твоим отрядом путешествует наш сородич, — сказал Гоблинмых, как только они оказались за дверью. — Будь острожен. Нам известны те, что послали его.
— Послали? Ты имеешь в виду ювелиров?
— Каких таких ювелиров? — озадачился эльф.
— Его же послали найти Опорный камень? — неуверенно спросил Волошек.
— Вовсе нет. Он из тех, кто ищет ключ к вратам.
Озадачив гостя, хозяин ушёл, а тот, немного подумав, направился к соседнему сараю, где вместе с сельскими новобранцами расположился колдун.
Висмут разулся и лежал, пристроив на мешке опухшие ноги. При появлении командира он даже не шевельнулся. Волошек присел рядом на корточки и едва слышно спросил:
— Что ты задумал, отправляясь с нами? Что может сделать здесь Дайарн такого, что вызвало твои
