– Думаю, да, – ответил я. – Если датлайцы спокойно отводят главные силы, значит, наших здесь нет.
Сержант сердито засопел, нехотя кивнул и повторил:
– Уходим.
... Через пять часов, когда мы отошли от города километров на пятнадцать – двадцать, Блантек решил вызвать штаб батальона. Он настраивал радиостанцию на нужную волну, когда я подошел к нему.
– Сержант, ты хочешь выйти в эфир?
– Да. Капитан вот-вот умрет. Да и нам здесь делать нечего.
– До наших как минимум шестьсот километров. А то и больше. Нашлемная радиостанция берет на три- четыре сотни кэмэ. Капитанская брала больше, но она сломана.
– Я знаю. Ты к чему клонишь?
– К тому, что если штаб сигнал может и не расслышать, то датлайцы точно обнаружат выход в эфир. И накроют нас.
– Не факт.
– Что? – изумился я. – Ты всерьез думаешь, что они не слушают наши частоты? Расшифровать, допускаю, и не смогут, но обнаружить – как пить дать.
– Как? – не понял Блантек выражения.
– Гарантированно.
Сержант надавил на кнопку и злобно бросил:
– Что ты хочешь сказать, солдат? Что нам надо сидеть и ждать, пока капитан не умрет и мы не подохнем от голода?! Ты этого хочешь?
Нервы у сержанта явно были на пределе. Гибель роты, тяжелое ранение командира, да еще незавидное положение, в какое мы угодили. К тому же он один среди наемников, которые в любой момент могут выйти из-под контроля. Тут невольно сорвешься.
Но спорить, а тем более ругаться с ним я не хотел. Толку от этого никакого, а до столкновения недалеко. Но и допускать, чтобы мы по его дурости или злости попали под огонь, тоже нельзя.
Я глянул назад. Четверо наемников сидят рядом с самодельными носилками с капитаном. Марк чуть в стороне от них, под деревом. Вроде как осматривает гранатомет, на самом деле сторожит наемников, чтобы они не влезли в наш разговор. Антон стоит рядом с нами. Если вдруг Блантек решит сглупить, мы его... успокоим.
– Я хочу, чтобы ты не порол горячку. И не совершал ошибок. Капитану не будет легче от того, что мы поляжем вместе с ним.
Блантек аж побледнел. Поднял голову, сверкнул газами и звенящим от напряжения голосом проговорил:
– Что ты себе позволяешь, Шевалган! Кто ты такой, чтобы ставить под сомнение решения командования?! Неповиновение приказам?
– Ты, сержант, еще никаких приказов не давал.
– Да я тебя...
Он тронул рукоятку висящего на плече карабина, но Антон поднял оружие на уровень бедра и направил ствол на сержанта. Сделал он это быстро и незаметно для окружающих. Со стороны могло показаться, что Антон просто поправил ремень.
Сержант замер, глядя то на меня, то на ствол.
– Эт-то бунт!
– Не дури! Никакого бунта. Хочешь выйти на связь – выходи. Только давай отойдем еще на полсотни километров. Иначе ты не успеешь договорить, как нас обнаружат и накроют.
Блантек сверлил нас взглядом, не зная, что сказать и как отреагировать. Мы вроде бунта действительно не поднимали, но высказали несогласие. Причем довольно решительно. И показали, что готовы за себя постоять. Ситуация неоднозначная. С точки зрения устава – неподчинение приказам. В боевой обстановке – расстрел голимый. Но в том-то и дело, что силы не на стороне сержанта. Словом, та самая обстановка, когда принятие любого решения может повлечь нежелательные последствия.
Я тоже не знал, как быть. Попрет сержант в дурь, придется стрелять. Его, а потом, быть может, и остальных. Но что дальше?..
Не знаю, чем бы все закончилось, но в этот момент к нам подбежал одни из наемников.
– Господин сержант! – крикнул он. – Там капитан!
– Что?
– Умер, – тихо проговорил наемник.
Блантек сорвался с места. Подбежал к носилкам, присел. Осторожно пощупал шею капитана, проверяя пульс, посмотрел зрачки, положил руку на грудь. Секунд пять смотрел на бледное лицо Утревана, потом встал. Глянул на нас и шваркнул шлемом о землю.
– Проклятие!
Вскинул голову и бросил на нас свирепый взгляд.
– Вы этого хотели? Этого, да?!
– Если он сорвется, надо валить, – прошептал за моей спиной Антон, – а то наломает дров.
Я промолчал. Нам только стрельбы не хватало.
Но сержант пришел в себя быстрее, чем мы ожидали. Постояв еще немного, приказал вырыть неглубокую яму и уложить туда тело капитана.
– Оставим метку, потом приедем за ним, – добавил он. Наемники молча принялись за дело.
– Почему нас не ищут? – не то спросил, не то констатировал факт Антон. – Неужели они не допускают мысли, что кто-то мог остаться в городе?
– Это ты о батальоне? – поинтересовался Марк.
– Да.
– Ну, либо им наплевать на потери, либо просто нет возможности.
Антон пожал плечами.
– Странная логика. У Равитана так принято?
– Спроси что полегче...
– А ты чего молчишь? – обратился ко мне Антон.
– А что говорить? Ищут нас или нет – все одно топать на север и надеяться, что Равитан не увел войска с материка. В противном случае мы рискуем застрять здесь лет на пятьдесят...
– Утешил, – буркнул Антон.
Капитана закопали. Пометили место, положив на импровизированную могилу два камня и поперек два больших сука. Сержант сделал отметку на карте и приказал выдвигаться.
– Идем еще пятьдесят километров, – объявил он всем. – Если за это время нас не найдут, выходим на связь. Это не обсуждается.
Последние слова он проговорил, глядя на нас. Блантек взял себя в руки и больше не хотел устраивать дискуссий.
– А что с едой? – спросил кто-то из наемников. – НЗ[3] закончился.
– Потерпишь. А нет – рядом лес. Устроим охоту, какая-то мелочь шастает. А может, и не мелочь попадет. Все, отставить разговоры. Ты, – сержант ткнул пальцем в спрашивавшего, – вперед, в дозор. Остальные цепочкой за мной. Пошли!
До ночи мы прошли тридцать километров и к тому моменту, когда солнце исчезло за горизонтом, успели выбрать место для ночевки. Поляна в центре леса, неподалеку родник и овраг. По пути сюда сумели подстрелить несколько небольших зверьков, похожих сразу и на кошку, и на зайца. Сержант портативным анализатором проверил добычу и сказал, что яда там нет. Как и в воде. Так что мы устроили небольшой перекусон и, выставив часового, пошли отдыхать. Наемники наскоро построили что-то вроде шалаша, мы – более усовершенствованную модель, да вдобавок замаскировали ее. В лесу и днем не найдешь, не то что ночью. Если, конечно, не использовать специальную технику.
Сержант нашу работу оценил, одарил еще одним внимательным взглядом и сказал:
