Глава седьмая
Первые двадцать минут дороги домой, когда «Харлей» с громовым ревом летел в темноте по пустынному шоссе, Сара испытывала тот же неописуемый ужас, как и на пути в «Хонки Тонк». Она крепко зажмурила глаза, смертельной хваткой вцепилась в талию Дакоты, тело словно прилипло к его спине. Сара сосредоточенно пыталась следовать его движениям. Он наклонился на повороте и выпрямился, наклонился в другую сторону, снова выпрямился. И она тоже.
Потом в памяти всплыло их покачивание в танце. Когда она погружалась в его тихое бормотание, в ритм музыки, когда ощущала движение его тела, прижатого к ней, и не думала о том, что делают ее ноги, все па получались вполне естественно.
И сейчас она представила себе, будто находится на танцевальной площадке. Сперва начала чуть-чуть предвидеть его движения. А когда научилась фокусироваться на скорости мотоцикла, на его ритмичном покачивании, на наклонах при поворотах, тело принялось автоматически, но при этом с грациозной плавностью, вторить движениям машины. Легко и чувственно, как в медленном танце.
Когда страх прошел, она стала ощущать теплоту и надежность его спины, прижатой к ее груди. Интимность, с какой ее бедра касались его твердых ягодиц. Пластичность его бедер, которые расслаблялись, когда он брался за рычаг скорости.
Ей казалось, что пульсирующая вибрация мотора соединена с ее бедрами.
Эффект соблазняющий, чувственный, возбуждающий.
Волнующий. Опасный. Бодрящий.
Именно такие ощущения, должно быть, свойственны буйной, авантюрной женщине. Похожей на Дезире.
С дрожью наслаждения она закрыла глаза и отдалась ужасу опасности.
Мотоцикл остановился, Дакота заглушил мотор. Ночь окунулась в тишину. Слава богу, кончилось.
Последние двадцать пять минут стали самыми мучительными в жизни. Что и доказывало поведение его плоти.
Сначала Сара держалась тихо. Постепенно она начала расслабляться, вертелась и подпрыгивала с легкостью закаленного профессионала.
Вскоре он начал ощущать в ней перемену. Изысканный язык тела. Провокационное, почти намеренное усиление хватки: она до боли сжимала его талию. Нежность, с какой при каждом толчке мотоцикла ее груди терлись о его спину. Потребовалась вся сила воли, чтобы не свернуть с дороги и не сделать на обочине то, чего он больше всего хотел.
Ему даже удалось быстро и безопасно доставить их к ее дому.
Стиснув зубы, он ждал, пока Сара расслабит руки, уберет их с его талии и слезет с машины. Казалось, это длилось вечность. Каждое прикосновение ее руки, каждое касание ее грудей и бедер превращалось в муку. Наконец она соскользнула с сиденья. Он вздохнул с облегчением.
Интересно, сможет ли он нормально ходить, когда слезет с мотоцикла?
Дакота снял шлем, положил его на землю и повернулся к Саре, чтобы помочь ей. Она уже справилась сама и теперь приводила в порядок спутанные волосы. Медленно пробежала по ним пальцами, подняв на затылке. Движение грациозное и чувственное, женственное и невероятно возбуждающее. Затем, будто почувствовав его пронзительный взгляд, Сара подняла глаза.
— Не надо, — прошептал он.
— Что не надо?
— Не смотрите на меня так.
Дакота обхватил ее голову и просунул пальцы в темные, шелковистые пряди. Затем притянул и крепко прижал ее к себе. Снял с нее очки и положил в свой карман. Черные ресницы задрожали, когда его губы овладели ее ртом и язык стал пробовать пьянящую сладость.
Он так долго ждал. Целый день наблюдал, как она оценивает одного за другим всех мужчин планеты. Как говорит, ест, улыбается, смеется и дразнит его. Как танцует с Эваном. И мучительно чувствовал, как она прикасалась к нему, терлась и обнимала его, когда они ехали на мотоцикле...
Сейчас он сжимал ее в объятиях. Целовал ее, пожирал ее губы. И она отвечала ему. Не в силах удержаться, он опустил руки, крепко обхватил и начал гладить ее ягодицы.
— Сара, я хочу тебя, — жарко прошептал он ей в рот.
Она крепче прижалась к нему, осыпая нежными, горячими поцелуями его лицо.
Он по ступеням понес ее на крыльцо. Прислонив к двери, расстегнул молнию на ее жакете и обхватил губами шелковые соски. Она изогнулась.
— Я хочу тебя, Сара. Здесь и сейчас.
Она закрыла глаза. На мгновение он испугался, что она не поверит ему. Испугался, что оттолкнет его. И потом почувствовал, как дрожит в его объятиях ее тело, услышал ее шепот, одно-единственное слово, которого ждал целую вечность.
— Да.
— Где ключ?
— У меня в заднем кармане.
Он передвинул дрожавшие руки с талии к ее заднему карману.
— Сейчас, моя сладкая.
Наконец он вошел в дом и без колебаний направился в спальню. Его куртка и футболка остались валяться где-то между входной дверью и спальней.
В темной комнате он ухитрился определить, где находится постель. Они оба упали на нее. Дакота немедленно завладел ее ртом, покрывая яростными поцелуями. Он задыхался от желания. Сорвал с нее жакет, расстегнул пояс джинсов и положил руки ей на живот, страстно желая снова и снова ощущать нежную женскую кожу.
— Я хочу тебя голой, — прошептал он.
— Я хочу быть голой, — прошептала она в ответ.
Дакота поменялся с ней местами. Теперь она лежала сверху. Он не успел ей помочь. Сара сама избавилась от одежды, непринужденным движением отбросила ее.
— Я хочу, чтобы ты ласкал меня. — Она взяла его руки и положила на голые груди.
В ее поступках и словах было столько бешеной энергии и отчаянного голода, что это удивило и взволновало Дакоту. И несколько озадачило. Он не ожидал найти в ней такое.
Она лежала на нем. Обнаженное тело освещал лунный свет. Голова импульсивно закинута назад. Рот полуоткрыт от наслаждения.
Он не мог ни о чем думать.
Он мог только чувствовать. Чувствовать все, чего полгода был лишен и боялся лишиться навсегда. Ладонями он ощущал груди Сары, ртом — ее соски. Дыхание с хрипом вырывалось из ее груди. Глаза горели жарким неутолимым голодом. В этот момент он знал, что она так же хочет его, как он ее. И это знание питало его мужскую силу. Не отпуская ее взгляда, он раздвинул ее бедра, нежно, соблазняюще поцеловал влажные завитки между ног и, не способный дольше ждать, схватил ее за талию, подмял под себя и вошел в нее. Она тяжело дышала, стонала и терлась об него. А он взлетал и опускался, что-то бормотал и ничего не видел. Все шло быстро, сильно, глубоко. Так он хотел, и так должно было быть. Он чувствовал, что приближается к финалу. Вот сейчас, сейчас... И он взорвался. Но все в порядке. Потому что она тоже взлетела на вершину. Он ощущал, как она вздрагивает, как ее сводят судороги, как она прижимается к нему. Но даже в момент триумфа он не смог удержаться от вопроса. Почему, если все идет правильно, у него такое чувство, будто что-то не так?
Дакота, наверно, в тысячный раз повернулся на спину и уставился в потолок. Обычно он без труда засыпал после секса. Но сегодня вертелся и крутился, будто рыба, заглотнувшая крючок. Ему не давало уснуть отвратительное чувство, что его проклятая совесть снова выползла из своего укрытия. Хотя с чего бы это? Ведь сегодня у него был фантастический секс с женщиной, которая с неменьшей страстью, чем он,
