свидетель приехал для проведения митинга в школу, там собралось шесть или восемь человек, понимающих по-английски, и двенадцать или четырнадцать мексиканцев. Управляющий шахтой мистер Морган и мистер Прайс почти все время стояли снаружи у входа в школу. Свидетель заметил, что, когда к зданию школы подошла первая небольшая группа людей, управляющий остановил их, поговорил с ними, и они ушли обратно в поселок. Это повторилось несколько раз: после разговора с Морганом рабочие немедленно удалялись. Заметив это, свидетель зашел в здание школы и сказал, что проводить митинг бесполезно, так как людям запрещено присутствовать на нем. Митинг этот был назначен в школе, находящейся в здании, принадлежащем Компании. Свидетелю пришлось обращаться за разрешением использовать это помещение для митинга к управляющему угольной компании Оуквью.
Выяснилось, что число зарегистрированных избирателей в этих «закрытых избирательных округах» было значительно больше числа опущенных бюллетеней. Этого одного достаточно, чтобы требовать открытого и справедливого обследования квалификации утвержденных избирателей.
Из свидетельских показаний следует, что многие из голосовавших избирателей не умеют ни говорить, ни читать по-английски и что в ряде случаев члены избирательной комиссии помогали избирателям заполнять бюллетени, тем самым нарушая избирательный закон. К тому же бюллетени, как выяснилось, были отпечатаны таким образом, что… (далее в решении суда подробно описывается особое приспособление, благодаря которому можно было контролировать выборы). Следовательно, эти лица не выбирали кандидатов, но по указанию Компании ставили крест в том месте бюллетеня, где они находили напечатанную особым шрифтом букву R. Иными словами, голосование не было выражением собственного мнения избирателя, свободно пользующегося своим избирательным правом, а было попросту продиктовано Компанией равносильно тому, как если бы агенты Компании сами заполнили все бюллетени без малейшего участия избирателей. Более мошеннического и позорного проституирования избирательного закона вообще вообразить невозможно…
Защита утверждает, что «закрытые избирательные округа» были порождены «необходимостью производства», и поэтому поведение угольных компаний во время выборов может быть оправдано. Но даже если подобное поведение может быть оправдано в интересах непосредственной деятельности этих корпораций в пределах их частных владений, несомненно нет ему никакого оправдания, когда территория отводится для общественного дела, особенно же для дела, связанного с выполнением гражданами их долга в качестве избирателей народного правительства.
Установлено, что комиссионеры графства и другие выборные лица принадлежали к республиканской партии; как утверждают адвокаты противной стороны, угольные компании считали успех кандидатов республиканской партии насущно важным для своих интересов. Связь между угольными компаниями и деятелями республиканской партии и их кандидатами была настолько тесна и до избирательной кампании и во время нее, что позволяла делать вывод о том, что эти лица ставили свой долг по отношению к угольным компаниям гораздо выше своего общественного долга. Сказать, что «закрытые избирательные округа» были созданы не ради интересов и удобств угольных компаний или что они были созданы без участия и согласия этих компаний — значит посмеяться над здравым смыслом и отрицать всякий человеческий опыт. Прямой целью образования этих новых избирательных округов было дать возможность угольным компаниям проводить и контролировать выборы именно так, как они желали. Из всего этого следует несомненный вывод, что «закрытые избирательные округа» организовывались комиссионерами графства благодаря потворству, если не прямому приказу, представителей угольных компаний.
Не может быть свободных, честных и справедливых выборов, какие предусматриваются конституцией, там, где частные промышленные корпорации душат таким образом общественное мнение, лишают суверенных избирателей свободного выбора, подвергают своему диктату и контролю членов избирательных комиссий, запрещают публичное обсуждение общественных вопросов, царственно разрешают одним гражданам и запрещают другим доступ — с мирными и вполне законными целями — на территорию выборов, то есть на свободную территорию…
В правовой литературе мы не находим примеров такого мошенничества и потому должны обратиться к духу и букве закона свободной страны, чтобы найти критерий, по которому соизмерять подобное правонарушение…
Запрещение мирных сходок не имеет никакой другой цели, кроме одной: оказать давление на выборы. На территории этих избирательных участков с момента их создания и до момента выборов не было никаких беспорядков, как не было их до настоящего суда. Все время там находились федеральные войска, чтобы охранять порядок, жизнь и собственность. И предвосхищать какие-либо беспорядки не было никаких оснований. Таким образом, это наглое запрещение явилось ничем не оправданным и преступным нарушением естественных и неотъемлемых прав граждан.
Защита отвергает показания противной стороны и утверждает, что подобное проведение выборов диктовалось «интересами производства».
За последние годы мы часто слышали в этом штате о лишении граждан их неотъемлемых и конституционных прав под предлогом «военных интересов», но это первый случай в нашей практике, когда нарушение основных прав свободных людей пытались оправдывать «интересами производства».
Даже если бы мы допустили, что может быть какое-ни-будь оправдание для ссылок на «военные интересы», по той причине, что подобные акты являются актами самого правительства, проводимыми через его военную ветвь с целью сохранения общественного спокойствия и безопасности, то во всяком случае никакой суд не может одобрить практики, сильно отзывающей анархией, при которой частная корпорация, пользуясь своими частными вооруженными силами, осмеливается нарушать самое священнейшее право граждан и оправдывает эти действия ссылкой на «интересы производства».
В настоящем деле проявилось еще одно исключение из правил; совершенно ясно, что на приговор первого суда повлияли пристрастие и предрассудки самого председателя суда.
Внимательное изучение протоколов показывает, что суд отверг очевидные, прямые и правомочные показания обвинения; это приводит к выводу, что председатель суда был под влиянием пристрастия и предрассудков, явствующих хотя бы из того, что он, как указывается в кассационной жалобе, перенес разбор дела в другой округ, а это само по себе является основанием для отмены приговора.
На вышеизложенных основаниях приговоры суда по каждому из разобранных нами дел отменяются, результаты выборов в указанных округах — Нигерхед, Рейвенвуд, Уолсен, Оуквью, Прайер, Раус и Камерон — аннулируются, и избранные лица по этим округам лишаются мандатов. Это дает несомненное и значительное большинство каждому из их конкурентов в этом графстве; таким образом, каждый из их конкурентов объявляется избранным на тот пост, на который он выставлял свою кандидатуру».
Далее суд постановляет: «Дж. Б. Фарр, ответчик по данному делу, не был законно избран на пост шерифа графства Хуерфано, а Е. Л. Нилли, истец, был и является законно избранным на пост шерифа вышеназванного графства. А посему повелевается, чтобы в вышеуказанном графстве вышеупомянутый Е. Л. Нилли немедленно, выполнив все требуемые по закону формальности, приступил к выполнению обязанностей шерифа графства Хуерфано…»
Таково мнение суда относительно того, как используют политику в угольных районах. В связи с этим автор хочет позволить себе лишь одно замечание. Пусть читатели не вздумают делать вывод, что, поскольку одна шайка развращенных политических деятелей в одном из американских графств была разоблачена и лишена своих званий, значит уже восторжествовала справедливость и можно больше не задумываться над картиной жизни, описанной в романе «Король-Уголь». Поражение «Короля графства Хуерфано» — это только первый шаг на длинном пути, который нужно пройти шахтерам Колорадо, чтобы стать свободными людьми. Могущество крупных промышленных корпораций этим решением суда не поколеблено; а политические руководители графства Хуерфано и даже всего штата Колорадо никогда не обладали таким могуществом, как эти корпорации. Могущество промышленных организаций — это глубокий, широко разросшийся корень, и пока разрешено его существование, из этого корня будут вырастать такие ядовитые побеги, как «подтасовка, мошенничество и коррупция» при выборах. Граждане и рабочие индустриальных центров — все равно где — в Колорадо, в западной части Виргинии, Алабаме, Мичигане, Миннесоте, на скотобойнях Чикаго, на сталелитейных заводах Питсбурга, на суконных фабриках Лоуренса и на шелко-прядильных фабриках Патерсона — убедятся, что у них не будет мира и свободы до тех пор, пока они не уничтожат систему производства ради частных прибылей и не установят в области промышленности то, что, как считают, у них уже есть в области политики — народное правительство, из народа и для
