В комнату вошел немолодой мужчина, на вид ? итальянец, и поклонился:
- Сеньор граф? - заговорил он неживым голосом.
- Можешь подавать ужин, Ансальдо,- надменно сказал граф.
- Как прикажете, сеньор граф, - проговорил слуга.
На Веру он не поднимал глаз. Его лицо было каменным, без признаков каких-либо чувств, а движения и походка такие же царственные, как и у графа. Вера с восхищением наблюдала, как ловко и красиво он расставляет столовые приборы, разливает вино по бокалам, и при этом держится с достоинством.
Музыканты продолжали играть. Вера их почти не слушала. Алессандро рассказывал ей о своих путешествиях, о климате Италии, и о сложной политической ситуации в Генуе. Последнее Веру приводило в замешательство, ведь она ничего не знала о миланской оккупации. Она начинала понимать и чувствовать, какая огромная бездна разделяет ее и графа. Она взглянула на руки графа. Холеные, с длинными красивыми пальцами и овальными ухоженными ногтями. Впервые она смотрела на руки мужчины с восхищением - идеальное сочетание силы и красоты.
- Вы ничего не едите, - сказал граф, замечая, что она не притронулась ни к пирожным, ни к фруктам, ни к сырному пирогу, а бокал с вином опустел лишь на одну четверть.
- Сеньор Алессандро, я вас заслушалась, - ответила она и после недолгого замешательства добавила. - Теперь ваша очередь смеяться. Все, что вы мне рассказали о миланцах, мне неизвестно.
Граф слегка сдвинул брови и взглянул на нее с умилением. Его глаза цвета темного кофе после третьего бокала заблестели и смягчились.
- Говорить с вами о политике - настоящее кощунство.
- Нет, я увлеклась вашим рассказом. Сеньор Алессандро, а вы когда-нибудь представляли, как будут жить люди спустя века?
- Да. А почему вас это интересует?
- Интересует. И все же, как?
- Изменится мода, дома и многое другое. А люди останутся те же, со своими проблемами и страстями.
- Вы так думаете?
- Вера, я серьезно интересовался историй, чтобы сделать такие выводы. Достаточно прочесть книги и трактаты греческих, римских философов и мыслителей, или эпитафии на древних надгробиях…. Устройство общества также не изменится. Разве только в мелочах. Но почему вы меня об этом спросили?
- Я не знаю, как вы отнесетесь к моим словам. Но я хочу вам рассказать, что со мной произошло. Что это было - сон или видение, мне сложно сказать. Я видела будущее. Вам интересно?
- Да, я с удовольствием послушаю. Видения, вещие сны. Я отношусь к ним с некоторой долей скепсиса, но совсем не отрицаю. Что же вы видели?
- Сеньор Алессандро, это невозможно передать словами. Жизнь изменится настолько, что в это трудно поверить. Я даже не знаю, с чего начать. Главное, торговля людьми прекратится.
- Не поверю, - улыбнулся граф, - это противоречит здравому смыслу.
- Я знала, что вы не поверите.
- Хорошо, Вера. Допустим, я вам поверил. И что дальше? Нет рабов.
- Да, нет рабства. Каждый человек сам распоряжается своей судьбой по своему усмотрению, - убедившись, что слуга ушел, Вера продолжила. - Ваш слуга, Ансальдо, он же свободный человек, как я поняла.
- Верно. Он получает жалованье и весьма им доволен.
- Получается, он, если захочет, в любой момент может получить расчет и уйти к другому сеньору?
Граф усмехнулся:
- Да! Но скорее солнце не взойдет, чем он уволится. Ансальдо служит мне около пятнадцати лет.
- Вот! Вместо рабов будут такие люди как Ансальдо. Они работают, получают жалованье, а при желании находят другое место работы. Никакой эксплуатации. У каждого есть жилье, есть работа.
- А вы считаете, что у Ансальдо больше преимуществ перед рабом, которому не нужно беспокоиться ни о чем: ночлеге, одежде, уплате налогов и пище? Здесь я с вами не соглашусь. У Ансальдо хватает забот. У него подрастают две дочери, и теперь его голова болит о приданом. А у раба голова болит только в одном случае: если он слишком много выпьет вина. То, что вы мне говорите, очень необычно. На самом деле жизнь некоторых свободных граждан, я говорю о низах общества, даже хуже рабской. Оглядитесь вокруг и вы увидите! У вас ведь живое воображение. Вы что-то неправильно усмотрели в своих видениях. А кроме отсутствия рабства, что еще вы видели?
- Я уже, не знаю, продолжать ли, - смутилась Вера.
- Вы обиделись? Я внимательно вас слушаю. И не сомневайтесь, мне очень любопытно услышать продолжение вашего рассказа.
- Правда?
Граф кивнул.
- Генуя, как независимая республика перестанет существовать.
Граф засмеялся.
- Верить мне или нет, решать вам. Генуя, Милан, Венеция станут городами одного государства.
- В это я охотно могу поверить, - граф стал серьезным. - Я замечу: империя имеет ряд преимуществ перед мелкими государствами. Но мы опять скатились на политику! А это никуда не годится.
Он пододвинулся поближе к Вере и положил руку ей на талию.
«Ты сама этого хотела! Вот и радуйся»! - размышляла она, когда граф, приказав музыкантам и Ансальдо удалиться, обнял ее обеими руками. Его намерения были очевидны. Она скользнула взглядом по бедрам графа и увидела, что в некотором месте произошло изменение. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.
- Вот видите, как вы на меня воздействуете, милая!
- Что вы имеете в виду, сеньор Алессандро? - увернулась Вера.
Граф весело улыбнулся и как-то резко переменился, освободившись от налета светского этикета. Он с силой прижал ее к себе и поцеловал в губы. Она почувствовала вкус его губ, вкус вина и пирожных. Он был немного навеселе.
- Когда рядом находится прекрасная женщина, мне становится сложно переключать мысли, тем более руководить своим телом. Отменный бархат, - прошептал он, проводя рукой по ее талии. - А ваша кожа еще нежнее и мягче, чем эта ткань?
Вера, с трудом выдержав его горящий взгляд, пожала плечами, понимая, что это очень глупо. Но лучшего она не придумала.
- Вы позволите мне узнать, какова она на вкус? - мягко спросил он.
- Сеньор Алессандро, вы меня смущаете, - чистосердечно призналась Вера.
- Не смущайтесь. То, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне - самый щедрый дар богов. Возможно, я вам покажусь грешным, но я отвергаю наставления святых отцов об отрицания плотских удовольствий. Если вы стесняетесь, то скажите шепотом, чтобы никто кроме меня не услышал, - он обхватил ладонями ее лицо и прошептал ей на ухо:
- Я тебя хочу, прелестная женщина. Мне необходимо услышать твое согласие.
Вера пыталась вспомнить, когда в последний раз она испытывала столь неловкое чувство и вместе с тем брезгливость к себе самой. Он ее намного старше. Эльжбета - абсолютная идиотка, и она не лучше, что послушала ее. Ну, да, сладкая месть! От сладости челюсти сводит! Исчезнуть бы прямо сейчас, просто превратиться в пар и рассеяться в воздухе. Граф прижался к ней щекой и целовал ее ухо, волосы. Она положила руки ему на плечи. Его черные волосы были блестящие и гладкие, как атлас. Она коснулась их. Они были жесткие, словно медная проволока.
- Да, сеньор Алессандро, - выдавила она.
Граф медленно отстранился, и Вера увидела в его темных глазах лукавое удивление.
