заманить в ловушку много русских дивизий[160].
Одновременно в наступление должны были перейти пехотные дивизии, которым отводилась роль флангового прикрытия танковых войск, в особенности северного фланга, который был бы обращен к неприятелю и оказался бы весьма уязвимым. Группа армий Вейхса должна была наступать по идеальной для танков местности – широкой холмистой равнине, обеспечивающей нашим танкам свободу маневра.
Фронт маршала Тимошенко был ослаблен неудачным майским наступлением южнее Харькова; кроме того, Верховное главнокомандование русских считало, что мы будем наступать в направлении Москвы, и соответствующим образом расположило свои стратегические резервы. Поэтому наступление наших войск на фронте между Курском и Харьковом, начавшееся 28 июня, оказалось полной неожиданностью для противника. Фронт его в скором времени был прорван, и 4-я танковая армия устремилась к Дону.
Генерал Гот, командующий 4-й танковой армией, получил приказ выйти к Дону в районе Воронежа, а затем сделать поворот и двигаться к югу. Эту задачу он выполнил за 10 дней, пройдя с постоянными боями 120 миль. Я не стану подробно описывать ход всей операции, ограничусь только характеристикой основных факторов, предопределивших успех Гота. К их числу можно отнести следующие:
1) приказ, отданный бронетанковым войскам командованием группы армий Вейхса и группы армий «Юг», был четко сформулирован и никогда не менялся, не дополнялся и не корректировался. Резервы русских, спешно подтянутые сюда, были сначала смяты немецкими танками, а затем уничтожены пехотными дивизиями, следовавшими за танками. Командование смело принимало рискованные решения. Генерал Гот ни разу не уклонился от своей основной цели – выйти к Дону в районе Воронежа;
2) авиация осуществляла поддержку только наступающих танковых частей;
3) разведывательные подразделения авиации были переданы в прямое подчинение 4-й танковой армии; это сделало возможным своевременно получать дивизиям и корпусам предупреждения о прибытии русских резервных танковых частей в район боев. В танковом бою у Городища – посередине между Курском и Воронежем – передовые танковые части русских были встречены противотанковой артиллерией танкового корпуса и затем уничтожены немецкими танками, нанесшими им удар с фланга и с тыла. Поскольку наше командование могло заблаговременно узнать, что собирается предпринять противник, мы могли организовать засады для приближающихся русских частей и отразить их контратаки. Подобно французам в 1940 году, командование русских растерялось и бросало резервы в бой по частям. И было это на руку 4-й танковой армии;
4) все старшие офицеры, в том числе командиры корпусов, находились в боевых порядках частей, идущих в авангарде наступления. Даже генерала Гота чаще можно было видеть в передовых танковых частях, чем в своем штабе, хотя и штабы находились, как правило, близко к фронту. Командиры дивизий двигались впереди, и их сопровождали бронированные подвижные средства радиосвязи, с помощью которых они могли управлять своими войсками. Таким образом, они имели самое непосредственное представление о ходе боя и могли принимать быстрые решения в любой обстановке. Многие офицеры 4-й танковой армии раньше служили в кавалерии и сохранили в душе смелость и приверженность к стремительным ударам, свойственные кавалеристам.
Во время наступления 4-й танковой армии к Дону пехота 2-й немецкой армии заняла оборону на рубеже Воронеж – Орел, которую русские танки безуспешно пытались прорвать. Подойдя к Воронежу, наши танковые дивизии развернулись по дуге к югу. Этот поворот по времени совпал с яростными атаками противника против 2-й армии, так что у нас появилось сильное искушение вернуть танки назад для оказания помощи пехоте. Один за другим бронетанковые корпуса русских подходили к недостаточно защищенному северному флангу и вводились в бой. Но путь на юг был открыт, и немецкие группы армий решили не отступать от поставленной цели. Группа армий Вейхса и группа армий «Юг» не стали принимать во внимание опасения 2-й армии, и всем имеющимся в нашем распоряжении танковым силам был отдан приказ наступать в южном направлении. Благодаря силе воли и решительности фельдмаршала фон Вейхса и его коллеги фельдмаршала Листа была одержана крупная победа. Войска Тимошенко были отброшены далеко на юг, и танки Гота устремились вперед по равнине между реками Северский Донец и Дон. Ни жара, ни густые клубы пыли – ничто не могло остановить их наступления. Ростов пал 23 июля, и наше Верховное командование объявило о захвате 240 тысяч пленных.
Глубина района боевых действий определялась рекой Дон, которая преградила нашим войскам путь. Но авангарду 4-й танковой армии удалось форсировать Дон, и он вошел в Воронеж 3 июля, что расходилось с первоначальным планом. Однако не так-то легко было сдерживать отчаянных, быстро и решительно действующих командиров, которые мчатся на противника в головных танках. В этом наступлении командир танковой роты, в азарте погони, ворвался со своими 15–20 танками в Воронеж по отбитому у русских оставшемуся невзорванным мосту и увлек за собой свой батальон, свой полк и, наконец, всю дивизию.
Выход к Дону и последующий захват плацдарма между Ростовом и излучиной Дона наглядно демонстрируют, какой наступательной мощью обладали танковые войска при хорошем управлении. В этом наступлении в полной мере проявилось тактическое превосходство наших танковых дивизий. Однако ведение танковой войны на обширных пространствах предполагает также наличие генералов, владеющих стратегическим мастерством. У нас были такие генералы, но у нас также был и Адольф Гитлер.
К сожалению, крупные победы, одержанные в июне и июле 1942 года, пропали втуне, потому что немецкое Верховное командование не смогло развить успех, ему не хватило решимости в тот момент, когда победа уже была, казалось, близка. Русские несли огромные потери, а их командование пребывало в растерянности, и было жизненно необходимо не дать им возможности восстановить равновесие на фронтах. Фельдмаршал фон Клейст, командующий 1-й танковой армией, утверждает, что Сталинград можно было взять в июле 1942 года. Он говорил Лидделу Харту: «4-я танковая армия наступала… левее моих войск. Сталинград мог быть взят ею без боя в конце июля, но она была повернута на юг для того, чтобы помочь мне форсировать Дон. Я совершенно не нуждался в такой помощи, танки лишь забили все дороги, по которым двигались мои войска. Когда две недели спустя 4-я армия повернула снова на север, русские уже сумели воспользоваться этим для организации необходимой обороны Сталинграда»[161].
А потом произошло одно из самых больших несчастий в германской военной истории – мы рассредоточили усилия между Сталинградом и Кавказом. По мнению фон Клейста, он мог бы выполнить свою задачу и захватить жизненно важные нефтяные районы Кавказа, если бы его силы не перебрасывались на помощь 6-й армии под Сталинградом. Когда Сталинград не был взят с ходу, было бы лучше оставить у города заслон, но концентрацией всех сил против одного крупного города и его осадой Гитлер сыграл на руку командованию русских. В уличных боях мы утратили все свои преимущества в маневре, тогда как недостаточно обученная, но чрезвычайно стойкая пехота русских действовала вполне успешно.
Осенью 1942 года Гитлер совершил самую, пожалуй, грубую ошибку при ведении военных действий – пренебрег древнейшим принципом сосредоточения. Распыление сил для достижения двух целей – захвата Кавказа и Сталинграда – стало причиной поражения во всей кампании.
Окружение под Сталинградом
Существует очень мало достоверных материалов о Сталинградской битве – разве что несколько ярких и мрачных зарисовок в книге Пливьера[162], но она по сути своей является беллетристикой, написанной человеком, посредственно не участвовавшим в событиях. По счастью, мне оказал содействие один старший офицер, который находился в 6-й армии и прибыл оттуда буквально за несколько дней до капитуляции. Это полковник Г.Р. Динглер из немецкого Генерального штаба, служивший начальником оперативного отдела штаба 3-й моторизованной дивизии и предоставивший в мое распоряжение свои записки об этом периоде.
Динглер считает, что, подойдя к Сталинграду, немецкие войска исчерпали свою силу. Их наступательная мощь была недостаточной для завершения победы, а восполнить понесенные нашими войсками потери не было возможности. Все это вынуждало начать отступление. Однако германское Верховное командование отказывалось даже думать об отступлении, пренебрегая уроками истории и опытом предыдущих войн. Результатом такого отношения стало окружение под Сталинградом и уничтожение целой армии.
