В этой связи Динглер приводит слова Клаузевица: «Положение наступающей армии, даже если цель ее близка, может оказаться таковым, что даже победа может вынудить ее к отступлению, поскольку у нее уже нет ни необходимой наступательной мощи, чтобы завершить и воспользоваться плодами своей победы, ни возможности восполнить свои потери».
Это высказывание заставляет вспомнить слова Наполеона, сказанные им после Бородинского сражения 1812 года: «Если бы я старался довести здесь победу до конца, то у меня не осталось бы войск для других побед». Подобная ситуация может возникнуть при проведении операций в России, с ее громадными пространствами, суровым климатом и неисчерпаемыми ресурсами.
Динглер рассказывает о том, что 21 августа 1942 года 16-я танковая дивизия и 3-я моторизованная дивизия, входившие в состав XIV танкового корпуса, наступали с плацдарма на Дону в районе Песковатки, стремясь выйти к Волге севернее Сталинграда. XIV танковый корпус должен был прикрывать северный фланг германских сил, наступающих в междуречье Дона и Волги на Сталинград. В этом районе расстояние между двумя этими реками составляет приблизительно 70 км. 16-я танковая дивизия должна организовать оборону, обращенную фронтом на север, причем ее правый фланг примыкал к западному берегу Волги. 3-я моторизованная дивизия получила задачу расположиться левее 16-й танковой дивизии, а пространство между 3-й моторизованной дивизией и Доном должны были занять пехотные дивизии.
Местность между Доном и Волгой представляет собой степь, похожую на пустыню. Ее высота лежит в пределах 70—150 метров над уровнем моря. Продвижению наших войск мешали многочисленные балки (сухие русла рек с крутыми обрывистыми берегами), перерезающие степь в основном с севера на юг. Сопротивление, оказанное русскими в междуречье Дона и Волги, было относительно слабым. Моторизованные части, как правило, обходили узлы сопротивления, которые позднее подавлялись шедшей следом пехотой. XIV танковый корпус достаточно легко занял определенную ему оборонительную позицию фронтом на север. Но в полосе наступления 3-й моторизованной дивизии оказались одна высота и одна балка, где русские не прекращали сопротивления в течение нескольких недель.
По словам Динглера, сначала сопротивление русских, засевших на этой высоте, не было воспринято серьезно, поскольку казалось логичным, что она будет занята, когда подойдет вся дивизия. Он пишет: «Если бы мы знали, что эта высота доставит нам столько проблем и станет причиной стольких потерь, то мы бы действовали более энергично». Далее Динглер делает следующее заключение: «Этот случай послужил нам хорошим уроком. Если нам не удавалось сразу достичь успеха и выбить русских с занимаемых ими позиций, прорвать линию их фронта или окружить их, когда мы еще наступали, то последующие попытки сломить сопротивление обычно оборачивались гораздо большими потерями или требовали гораздо больших сил. Русские весьма искусно окапываются и строят полевые укрепления. Они умело выбирают позиции, являющиеся ключевыми для предстоящих боевых действий. Подобное произошло и с этой высотой, на которой они смогли закрепиться и так долго обороняться, находясь в нашем тылу».
Балка, удерживаемая русскими, оказалась в тылу 3-й моторизованной дивизии; она была длинной, узкой и очень глубокой; шли недели, а мы никак не могли захватить ее. Описание Динглером этого боевого эпизода свидетельствует о стойкости, которая отличает русского солдата в обороне:
«Все наши попытки захватить балку, удерживаемую русскими, оказались безуспешными. Мы предприняли ее бомбардировку пикирующими бомбардировщиками и артиллерийский обстрел. Мы бросали в атаку ударные группы, которые ничего не добились, но только понесли большие потери. Русские прочно окопались. По нашим подсчетам, их было там приблизительно 400 человек. В обычных обстоятельствах противник был бы вынужден сдаться через две недели. Помимо всего прочего, русские были полностью отрезаны от внешнего мира. У них не было никакой возможности получить помощь по воздуху, поскольку в то время наша авиация обладала полным превосходством в воздухе. Порой ночью небольшим одноместным самолетам удавалось прорваться и сбросить незначительное количество груза окруженным русским. Не следует забывать, что русские значительно отличаются от обычных солдат, для которых снабжение всем необходимым крайне важно. Мы имели много случаев убедиться в том, сколь малым они могут довольствоваться.
Балка эта не давала нам покоя, словно бельмо на глазу, но мы не могли рассчитывать на то, что сможем заставить противника сдаться под угрозой. Надо было что-то предпринимать.
Исчерпав все возможности, которые мы, как опытные штабные офицеры, могли использовать, мы решили обратиться к боевым командирам. Мы вызвали трех наших лейтенантов и предложили им придумать какой-нибудь практический ход. После трех дней раздумий и оценки обстановки они представили свой план. Они предложили разбить балку на несколько участков и установить танки и артиллерию против окопов русских на нижележащих склонах. Затем наши штурмовые группы должны были подползти к этим окопам и выбить оттуда противника.
Все прошло в соответствии с этим планом – русские даже не ожидали, что к ним так вот просто придут и персонально «попросят их из окопов». Ручные гранаты и орудийные выстрелы сделали свое дело. Мы были чрезвычайно удивлены, когда сосчитали наших пленных и обнаружили, что вместо 400 человек мы захватили около тысячи. Почти месяц эти люди питалась только травой и листьями и обходились минимумом воды, которую они добывали из выкопанных в земле глубоких ям. Более того, они не только выжили на таком рационе, но еще и сражались до самого конца».
Тем временем немецкое наступление на Сталинград развивалось. Русские упорно сопротивлялись, и нашим войскам приходилось сражаться буквально за каждую улицу, за кажждый квартал и дом. При этом мы несли огромные потери, боеспособность наших войск снижалась, что чрезвычайно нас тревожило.
Сталинград расположен на западном берегу Волги, которая достигает в этом месте более 2 миль в ширину (3 км. –
В ходе этих боев XIV танковый корпус занимал оборонительные позиции на северном участке Сталинградского фронта. Местность представляла собой открытую равнину, слегка повышающуюся к северу, но в полосе 3-й дивизии трудно было найти позицию, которая не просматривалась и не простреливалась бы русскими, – они по-прежнему занимали высоту, о которой я упоминал выше. Штаб дивизии расположился в неглубокой балке, в которой еще были вырыты траншеи. По этому поводу Динглер пишет: «Мы просидели в ней два месяца и пережили много неприятных моментов». И добавляет: «Наша балка имела одно неоценимое преимущество – ни один из старших командиров не рисковал бывать у нас».
В начале сентября русские стали предпринимать атаки на фронте XIV танкового корпуса. В этих атаках ежедневно принимали участие более 100 танков в сопровождении крупных сил пехоты. Они действовали по исконно русскому принципу – если «Иван» решил достичь какую-либо цель, он бросает в бой массу войск и будет делать это до тех пор, пока не добьется своего или пока не исчерпает все свои резервы. При этом любые потери личного состава совершенно не принимаются во внимание. Атаки против северного участка обороны предпринимались до конца октября, и Динглер комментирует их следующим образом: «Ничуть не преувеличивая, я могу сказать, что во время этих атак наши войска не раз оказывались почти в безнадежном положении. Пополнения личного состава, боеприпасов и продовольствия, полученные нами с родины, были совершенно недостаточны. Солдаты-новобранцы, не имевшие боевого опыта, были практически бесполезны в этих ожесточенных боях. Потери, которые они несли с самого первого дня на передовой, были огромны. Мы не могли дать этим людям возможность набраться боевого опыта постепенно, направляя их сначала на относительно спокойные участки, поскольку таких участков в то время просто-напросто не было. Не было возможности и отозвать с фронта ветеранов, чтобы те могли передать свой боевой опыт новобранцам».
