Я рассматривала просторное помещение и в который раз удивлялась его сходству с церковью Рене ле Шато. Те же скамьи, тот же триптих… Совпадало все до мельчайших деталей. Нет, не все, вдруг поняла я. Вот этих панелей с непонятными письменами в церкви, кажется, не было.
– Профессор Тапельзон, – окликнула я Михаила Семеновича, который в данный момент пытался сдвинуть с места тяжеленный серебряный сосуд. – Вы не скажете, что означают эти надписи на стенах?
– Где? – встрепенулся профессор.
– Вот здесь, на деревянных панелях.
– Посмотрим, посмотрим, – забормотал профессор, подходя ко мне и поудобнее устраивая на носу свои смешные круглые очочки. – Безусловно, это латынь, – сказал он, внимательно разглядывая надписи. – Отрывки из Библии. Не думаю, что они представляют интерес для нас, хотя с исторической точки зрения…
– Никакая это не латынь! – возразила Ритка. Она, услышав наш разговор, вылезла из-за алтаря и встала напротив той панели, которая оказалась ближе всего к ней.
– Но помилуйте, дорогая! – всплеснул руками профессор. – Я категорически утверждаю, что текст написан на латинском языке. Речь идет об Иисусе и апостолах, идущих через хлебные поля.
– А вот и нет! – не унималась Ритка. – Смотрите сами. – Она ткнула пальцем в свою панель. – Это, по- вашему, что?
Мы подошли поближе, и профессор с интересом уставился на то место, куда указывал ярко-красный Риткин ноготок. Я тоже уставилась на стену, хотя и не могла разобрать, в чем проблема.
– Да, действительно, очень интересно! – воскликнул профессор. – Просто невероятно! Позвольте вам показать, Тонечка, и вы сами все поймете. Вот видите, здесь, в конце отрывка, два последних слова немного удалены от других. Это почти незаметно, если не приглядываться внимательно. А над этими двумя словами расположены еще два, вот это и это… – Он поочередно ткнул пальцем в почерневшие от времени буквы.
Я послушно кивала головой, пытаясь понять, куда он клонит.
– Так вот, – обрадованно сообщил профессор, – два нижних слова действительно написаны на латыни, как и весь остальной текст, но верхние два – это, совершенно определенно, французский! Каково? – подытожил он с гордостью. Очевидно, чужая смекалка радовала его не меньше, чем собственные успехи. Но я по-прежнему не могла взять в толк, какая нам от всего этого польза. Сгорая от стыда, я виновато сообщила об этом Ритке и профессору. Ритка, разумеется, не удержалась:
– Впервые вижу, что ты что-то не понимаешь. Это же элементарно!
– Действительно, все очень просто, – подтвердил профессор. – Если прочесть все четыре слова, то получается единая фраза:
«Пшеница Иреда только для носящих сан».
– Я понимаю, что упоминание об Иреде подтверждает ваши предположения, профессор. Она действительно существовала именно здесь. Но при чем здесь пшеница?
– А в самом деле – при чем? – Ритка выглядела озадаченной.
Профессор не торопился с объяснениями, хитро посматривая на нас.
– Ой, я, кажется, поняла! – обрадованно завопила Ритка. – Ведь «пшеница» на французском жаргоне обозначает золото, сокровища!
– Умница! – похвалил профессор.
– Ура! Мы нашли сокровища! – Ритка пустилась в пляс, размахивая руками и подпрыгивая.
– Подождите! – попытался остановить ее Михаил Семенович. – Чтобы убедиться, нам придется вскрыть панель. Если догадка верна – под ней мы обнаружим тайник.
– Конечно, верна, – уверенно сказала Ритка. – Здесь же черным по белому, то есть по коричневому, ну в общем, не знаю как, но здесь написано: – Сокровища Иреды! Марк, тащи инструменты. Марк! А где же Марк?
Мы огляделись. Художника в часовне не было.
– Что за дела? Куда он делся? – удивилась Ритка. Увлеченные расшифровкой надписи, мы не заметили, как он исчез. У меня похолодело внутри. Ритка и профессор тоже заволновались.
– Может, он вернулся в замок? – неуверенно предположила Ритка. Но мы понимали, что в такой момент он не мог уйти, тем более не предупредив нас об этом.
И в эту минуту со стороны двери, ведущей в склеп, раздался голос:
– Я здесь! Я иду к вам!
– Кто это? – испуганно прошептала Ритка, уставившись на дверь. Дверь медленно отворилась, и мы увидели… Марка.
– Идиот! – набросилась на него Ритка. – Что за глупые шутки? Ты что, пугать нас вздумал? Да я тебя…
– Подожди, Рита. Он не виноват, – остановила я избиение младенца, уже догадываясь, что произошло. – Голос из склепа звучит искаженно. Поэтому мы и не узнали его. Но что ты там делал, Марк?
– Простите, если напугал вас, – извинился Марк. – После вчерашнего разговора я все время думал о том, что рассказал профессор.
– Нет, вы только подумайте: он, видите ли, думал! – Ритка все еще была в ярости из-за пережитого страха.
– Маргарита, я не хотел, честное слово. Я думал… мне казалось, что это важно.
– Ритка, заткнись, – приказала я, видя, что подруга готовится снова наброситься на парня. – Говори, что ты искал в склепе.
– Вчера вы сказали, что жена и дочери Сонье погибли на острове, так?
– Да, – кивнул профессор.
– Но кто же тогда похоронен в этом склепе?
– Это просто. Их тела могли перевезти в замок и похоронить в фамильном склепе.
– Я сначала тоже так подумал, но тогда непонятно другое: почему на гробницах дочерей стоят разные даты? Я еще раз посмотрел на них и увидел, что вторая сестра умерла только через год после первой.
– Слушай, – спросила я, – а откуда ты вообще мог знать, какие там даты? Когда мы осматривали склеп, тебя с нами не было…
Мне показалось, что на лице Марка мелькнул испуг. Ответил он не сразу:
– Мне… мне показывал склеп Артур. Я сам попросил его об этом.
– Ты что, некрофил? Интересуешься покойниками? – презрительно скривилась Ритка.
– Нет. Просто я много слышал о Сонье, и мне было интересно осмотреть дом, который принадлежал ему.
Мы с Риткой продолжали смотреть на него с подозрением, нас даже не так взволновала весть о путанице с датами. И тут вдруг вмешался профессор:
– Мне кажется, юноша просто хотел помочь нам в нашем расследовании. И его стоит поблагодарить за это, а не набрасываться с упреками. Тем более что мы собирались заняться вот этой панелью.
Напоминание профессора вмиг вернуло Ритке хорошее настроение, и она уже вполне миролюбиво попросила Марка сходить за какими-нибудь инструментами.
Мне тоже хотелось побыстрее узнать, что скрывается за таинственной стеной, но поведение Марка оставило неприятный осадок.
Глава 31
Пришлось немало повозиться, прежде чем удалось отковырнуть от стены прочно сидящую тяжеленную панель. За ней действительно оказался тайник. Но… никаких сокровищ.
Ритка, вопреки ожиданию, не стала закатывать истерику, увидев аккуратно завернутые в кусок холста, свернутые в трубочку бумаги. Их с большой осторожностью извлекли на свет и развернули.
Перед нами были очередные страницы из Евангелия. Теперь мы знали, что искать, и нужную страницу вычислили без труда. Букв, которые возвышались над остальными, оказалось сто сорок штук. Они сложились в длинную фразу, которая повергла нас в уныние, так как мы не понимали ее смысла. Звучала она так:
«Пастушка никаких соблазнов ключ у Пусси покой 681 на кресте я подтверждаю, что этот страж – демон;
