в полночь голубые розы».
– Белиберда какая-то, – удрученно вздохнула Ритка. – Где сокровища-то искать? Тоже мне, инструкция. Могли бы и не зашифровывать.
– Вероятно, посвященным эта запись была бы понятна, – вздохнул Михаил Семенович. – Но мы должны попробовать разобраться.
– Лично мне понятно только про голубые розы, – сообщила я. – За время, что я провела в Рене ле Шато, они мне уже опротивели. Какое отношение они имеют к сокровищу тамплиеров, вестготов или кого бы там ни было? Может, клад зарыт под кустом?
– Раз о них упоминается в таком древнем манускрипте, то выходит, они существовали уже в те времена. Это сколько же столетий? – присвистнула Ритка.
– Нет, под кустом закапывать сокровища слишком рискованно, – покачал головой профессор. – Судите сами. Как бы там ни было, мы все могли убедиться, что это всего лишь цветы. Их могли вырубить новые хозяева, сожрать какие-нибудь вредители, в конце концов, они могли замерзнуть за столько-то столетий! Слишком ненадежный ориентир. Скорее всего место, где росли эти розы, просто обладает особой энергией. Они необычны. Даже сегодня, когда выведены всевозможные сорта и оттенки этих цветов, голубых роз не существует.
– Вы хотите сказать, что Сонье не сажал эти розы, а просто построил свой замок в том месте, где они росли, зная, что это место особенное? – спросила я.
– Теперь понятно, почему здесь творится всякая чертовщина! – сердито сказала Ритка.
– Оставим пока эти розы, – предложил профессор. – Что еще мы можем вынести из этой фразы?
– Ну, про стража-демона, – неуверенно предложила Рита. – Интересно, кто он? Сонье, что ли? Но ведь он нашел сокровища только в конце девятнадцатого века, а Михаил Семенович утверждает, что их зарыли в четырнадцатом. Значит, раньше был другой. Они что, эстафету передают друг другу?
– Не знаю. Но упоминание демона мне не нравится, – вздохнула я. – А что такое у нас Пусси?
– Котенок, если дословно, – перевела Ритка.
– А почему с большой буквы? Кличка, что ли?
– Наверное.
– Ерунда какая-то. Если уж розы могли пострадать за несколько веков, то кот точно сдох, даже если и был в те времена котенком. Это можно отбросить. И что у нас остается? Ровным счетом ничего, что имело бы отношение к сокровищам.
Я действительно расстроилась. Не из-за сокровищ, а из-за того, что никак не удавалось разгадать все загадки, предложенные нам древними тамплиерами. Обидно сознавать, что средневековые рыцари, которые не имели представления даже об электричестве, не говоря уже об остальном, оказались умнее нас, нынешних.
– Мне кажется, это не котенок, – робко сказал Марк.
– А кто? – спросили мы в один голос.
– Был такой известный художник семнадцатого века, Никола Пуссен.
– Художник? Очень интересная мысль. Вы, кажется, правы, Марк, – задумчиво проговорил профессор.
– Сечешь, – одобрительно хмыкнула Ритка. – Только что это дает?
– Я начинаю кое-что припоминать… – Профессор наморщил лоб. Мы, не дыша, ждали, что он скажет.
– Не помню точно в каком году, кажется, в 1656-м, брат Николя Фуке, министра финансов при дворе французского короля Людовика XIV, Луи Фуке, действительно навестил Пуссена. Я запомнил этот малозаметный в истории факт по той простой причине, что Луи Фуке, служа простым священником, входил в тайные списки членов сообщества Prieure de Sion, того самого PS. Так вот, позже Луи написал письмо своему брату. Оно сохранилось в архивах. Среди прочего там говорилось следующее: «Господин Пуссен и я обсудили ряд вопросов, что даст тебе преимущество, которое никакой король не сможет устранить, и которое, а это возможно, никто не сможет объяснить даже по прошествии веков». Не уверен, что цитирую дословно, но смысл был именно таким, за это я могу поручиться.
Михаил Семенович посмотрел на нас поверх очков и добавил:
– Пуссен вполне мог изобразить на одном из своих полотен какой-то тайный знак, который должен был в дальнейшем служить ключом к отысканию сокровищ.
– И что же нам теперь прикажете делать? – спросила Ритка, не обнаружив восторга. – У этого Пуссена может быть уйма картин! На какой из них искать ключ?
– Не имею ни малейшего представления, – расстроился профессор.
– Ну прямо лиса и журавль, – хихикнула Ритка. – Видеть – видим, а съесть не можем! Эй, художник, – окликнула она Марка, погруженного в свои мысли, – как ты насчет Пуссена? Может, у тебя хотя бы альбом репродукций имеется? Полистаем на досуге.
Марк посмотрел на нее и слегка улыбнулся.
– Нам не надо листать репродукции, – сказал он негромко. – Кажется, я знаю, о какой картине идет речь.
– Шутишь?
– Нисколько. В расшифрованной нами фразе говорится о пастушке…
– Ага, у которой никаких соблазнов – прямо про нашу Антонину, – со смехом вставила Ритка, и я ущипнула ее за коленку.
– Так вот, у Пуссена есть такая картина – «Аркадские пастухи»… Мне кажется, речь идет именно о ней.
– А что там изображено? И где она находится? – посыпались вопросы.
– Находится она в Париже, в Лувре, но это ерунда. Картина очень известная и печатается во всех его альбомах. Нетрудно будет найти репродукцию. Изображены на ней, кажется, пастухи…
– Женщина-то там есть? Ясно же сказано: «пастушка»!
– Вроде бы есть одна, я не очень хорошо помню, – виновато признался Марк.
– И что делают эти твои пастухи? – продолжала Ритка допрос с пристрастием.
– Вроде бы рассматривают что-то, но что – не могу сказать.
– Эх ты, а еще художник! Собратьев по цеху надо знать в лицо, тем более если они соотечественники.
– Но я пишу в другой манере… – окончательно сник Марк.
Эх, жалко парня. Совсем его Ритка затюкала, а он так старается ей угодить. Не знает, глупый, что с Риткой, как с норовистой кобылой, покорностью и лаской ничего не добьешься. Ладно, вот разберемся со всеми этими сокровищами и стражами-демонами, надо будет наставить его на путь истинный.
– Нужно срочно разыскать эту картину, – сказала я. – Тогда все станет ясно.
– И где ты предлагаешь ее искать? – спросила Ритка.
– Разумеется, в библиотеке.
– Башня Магдалины?
– А ты знаешь поблизости другое место, где хранятся книги?
Глава 32
Профессора Тапельзона решено было не брать в рискованную экспедицию. Мы знали, что после смерти бывшего библиотекаря башня Магдалены стояла закрытой – желающих занять его место до сих пор не нашлось. И мы даже не могли предположить, каким образом можно проникнуть в книгохранилище.
Ритка предложила позвать с собой Гарика, чтобы он немного развеял свое мрачное настроение. Гарик так Гарик, лишние мужские руки не помешают. Но Ритка, стрелой помчавшаяся к нему в комнату, вернулась ни с чем: она его не застала. Похоже, наш весельчак был привязан к Ларисе больше, чем можно было подумать, и старательно избегал общества. Ритка, наверное, пришла к такому же выводу и заметно погрустнела.
Мы отправились втроем.
Возле башни мы стали держать совет, как лучше пробраться внутрь. Мы не боялись быть замеченными: башню окружали густые заросли, а после убийства местные жители вообще обходили ее стороной. Было два пути: взломать замок, воспользовавшись самодельной отмычкой, или влезть через окно. Первый вариант
