Лабиринты мышления или учеными не рождаются

чего–то, вытекающего из этого общеизвестного. Но не стоит же, на самом деле, проповедовать банальности. У одних людей это вызывает негодование: потеряно время, которое можно было бы потратить с большей пользой. Да и неприятно, когда тебя держат за недоразвитого. А у кого–то, наоборот, возникает необоснованное самолюбование: во, какие научные вещи я понимаю! Изобразим такую цепь банальностей в шуточной форме. «Речь состоит из произносимых слов. Их можно произносить разными интонациями и сопровождать различными жестами. Интонации могут быть утвердительными и вопросительными, могут быть вальяжными, ироничными». Так можно писать километрами. И это будут километры скуки.

Отчего бы это? А оттого, что когда нечего сказать, а сказатьхочет–ся, — говорят что– нибудь.

а * а

Перейдем теперь к другой темке. Вот автор пишет для изучающих науки людей: абитуриентов, студентов, аспирантов, преподавателей. Какие термины лучше использовать? Нам представляется, что это должны быть термины, понятные человеку со средним образованием. А если это монография для людей с высшим образованием в данной области, для научных уже работников? На наш взгляд, все равно имеет смысл ориентироваться на средний образовательный уровень. Ведь наука бесконечно дробится на узкие направления. И конфликтолог, скажем, может не знать терминов, фигурирующих в психолингвистике. А и то и другое вроде как психология. Так что целесообразно привести все к общему знаменателю — к уровню, полученному в общеобразовательной средней школе. Если, конечно, мы не пишем специально для 5–го или для 7–го класса.

Итак, термины, понятные выпускнику средней школы, можно использовать без разъяснений. Как мы убедились ранее, довольно заковыристый термин «морфема» разбирается в пятом классе. Но вот появляется для человека со средним образованием термин явно новый — его конечно же надо разъяснить. Разумеется, и будущий психолингвист, и будущий конфликтолог проходят в вузе и конфликтологию, и психолингвистику, но, едучи все время по своей узкоколейке, каждый наверняка забудет что–то из другой области. Может быть, какие–то фрагменты и запомнятся. Но ведь нам, пишущим, неизвестно — что. А забудется что–то точно, но тоже неизвестно — что именно. Поэтому с тем текстом, который ориентирован на высшее образование в «вашей» науке, поступим так. Если специалист иной области, чем наша, читает нашу статью–книгу, в которой доля новой для него информации — около тридцати процентов, — имеет смысл уточнять термины, то есть давать определения обозначаемым этими терминами понятиям. Иначе ему будет трудно понимать вас. При этом начать пользоваться этим новым термином без разъяснений можно после того, как он несколько раз бьи растолкован ранее. Расчет ведется все–таки на человека, который читает книгу от начала к концу, а не выборочно. Поскольку растолковывать термины приходится несколько раз, то можно это сопроводить напоминанием, что мы уже об этом говорили. Напоминание должно носить каждый раз некий новый вид. Если один раз сказали «как уже говорилось», то во второй раз можно сказать «разъяснение этому впервые дано нами выше…», а в третий раз придумать еще что–нибудь. А в четвертый, будем надеяться, разъяснений уже не потребуется.

Но кто–то ведь будет читать только выборочно. Для таких читателей следует дать специально словарь терминов в конце книги.

Другая крайность: слишком подробное объяснение. В наших писаниях все должно быть в меру достаточности и необходимости. Достаточности для понимания. Увы, есть авторы, которые слишком ценят свои мысли и боятся не донести их до читателя. В итоге в дополнение к основной мысли эти авторы высказывают много побочных. А к дополнениям высказывают дополнения. Делается это обычно за счет загрузки каждого предложения так называемыми осложнениями. К ним относятся вводные слова, придаточные предложения, причастные и деепричастные обороты, фразы в скобках. Или злоупотребляют бесконечно длинными сносками. И вот читатель, также боясь утерять ценное, работает над сноской, теряя при этом главную мысль в тексте. Невротическое самомнение плюс невротическое сомнение другого — и контакт между пишущим и читающим затрудняется.

* * *

Текст надо строить так, чтобы он был хорошо гештальтирован.

Да, гештальтность, о которой мы много говорили ранее, важна не только в деле логико–графической схематизации. Но и в деле написания текстов.

* * *

Чтобы предложение было гештальтным, оно должно быть обозримым. И удерживаться в поле ясного зрения в рамках двух–трех движений глаз (скачков) по фрагменту. То есть надо писать более или менее короткими предложениями. Ну не так, чтобы они состояли из одиночных слов, как у Блока в уже цитированном стихотворении: «Аптека. Улица. Фонарь». Но так, чтобы была сразу же ясна связь каждого слова с каждым словом. Это возможно, если предложение в тексте будет занимать НЕ БОЛЕЕ ТРЕХ СТРОК.

• Глубокий психолог Брунер, хорошо изучивший познавательные процессы, видит в человеческом восприятии и в восприятии животных бессознательную категоризацию объектов.

Вспомним, что в зримых фигурах в гештальт–психологии выделяют «хорошие» фигуры. В письменной речи «хорошей фигурой», на наш взгляд, может считаться такое предложение, где все по одному: подлежащее, сказуемое, дополнение, определение, обстоятельство. Может

быть всё, но всё по одному.

• Брунер видит в восприятии бессознательную категоризацию.

В этом предложении: «Брунер» — подлежащее, «видит» — сказуемое, «категоризацию» — дополнение, «бессознательную» — определение, «в восприятии» — обстоятельство.

Если добавим определение к слову «Брунер», то для сохранения хорошей гештальтности лучше убрать определение, относящееся к слову «категоризацию».

• Мудрый Брунер видит в восприятии категоризацию.

А чтобы значимое слово «бессознательную» сохранить, можно сконструировать еще одно предложение, в котором тоже присутствуют все признаки хорошей фигуры.

• Он имеет в виду бессознательную категоризацию.

Но бывает очень трудно соблюсти такой речевой режим. Поэтому, как правило, в изначально хорошей речевой фигуре можно допустить добавления. Это экономит место. Потому что взамен двух предложений можно написать одно. Но учитываем, что оно будет уже восприниматься чуть труднее.

• Мудрый Брунер видит в восприятии бессознательную категоризацию..

Но это еще ладно, а вот если добавлений больше, то серьезно ухудшается структура и затрудняется восприятие. Попробуем для проверки сказанного добавлять в приведенную в качестве примера фразу еще элементы. Еще дополнения, еще определения, еще обстоятельства. Адалее вводные слова, придаточные предложения, деепричастные обороты, причастные обороты…

• Мудрый Брунер видит в восприятии бессознательную категоризацию объектов.

• Мудрый психолог Брунер видит в восприятии бессознательную категоризацию объектов.

• Мудрый психолог Брунер видит в человеческом восприятии бессознательную категоризацию объектов.

• Мудрый психолог Брунер видит не только в человеческом восприятии, но и в восприятии животных бессознательную категоризацию объектов.

• Мудрый психолог Брунер видит не только в человеческом восприятии, но и в восприятии животных бессознательную категоризацию объектов и противопоставляет ее сознательной категоризации, свойственной уже скорее всего именно человеку.

• Мудрый психолог Брунер, много лет изучавший познавательные процессы, видит не только в человеческом восприятии, но и в восприятии животных бессознательную категоризацию объектов и противопоставляет ее сознательной категоризации, свойственной уже скорее всего именно человеку.

Грамматически и в последнем варианте все правильно. Но мы обращаем внимание, как все