норманнов. Но сохранился арабский рассказ о том, какая скорбь и уныние царили после этого при палермитанском дворе.
Один из тех бесчисленных поэтов, которые обретались при всех мусульманских дворах, по имени Абу Сальт, в письме к некоему Абдуррахману Аб аль Азису говорит, что он однажды встретил во дворце Рожера одного франкского рыцаря, который, поглаживая свою длинную, белую бороду, сказал: «Клянусь небом, я не остригу у себя ни одного волоса, пока не отомщу медийским собакам». Тем больше ликования было среди мусульман и при дворе Гассана. Мы располагаем письмом в рифмованной прозе, в форме макамов Гарири, где победа над норманнами прославляется как великий триумф Аллаха и его Пророка. Это письмо Гассан разослал всем дворам. Знаменитейший из арабских поэтов в Сицилии Ибн Гамдис, который годы своей молодости провел на этом острове, а потом, когда остров завоевали норманны, искал убежища в Медии, воспел эту победу ислама в гордой кассиде.
Государство северо-африканских пиратов, гордое своим успехом, не сложило оружия. Ему помогали испанские Мурабиты. В июле 1127 года африканский флот показался у сицилийских берегов, напал на город Патти, угрожал Катании и высадился в Сиракузах, где африканцы сожгли дома, захватили добычу и взяли в плен женщин и детей. Только архиепископ Сиракузский и его спутники избежали пленения. Рожер, который в июле именно этого года овладел Мальтой и предполагал отнять у мусульман и другие острова, тотчас же устремился домой, чтобы изгнать сарацин или принять другие меры Против их нападений. Он предполагал даже обратить свое оружие против испанских Мурабитов, которые помогали Гассану Медийскому в его борьбе с Сицилией.
Зимой 1127 года он заключил договор с Раймундом III, графом Барселоны, в силу которого пятьдесят сицилийских галер следующим летом должны были выступить против андалузских мусульман и действовать заодно с каталонскими войсками, причем завоеванные земли и боевая добыча должна была делиться между двумя союзными князьями поровну. Чтобы условиться детальнее, послы Раймунда прибыли в Палермо, и, когда здесь состоялось соглашение, Рожер послал в Барселону своих государственных людей, чтобы они формально заключили союзный договор.
Но этот поход в Испанию не состоялся, так как внимание Рожера отвлекли другие, более важные дела.
Прежде чем перейти к описанию этих событий, нам представляется уместным обрисовать положение нового норманнского государства в целом.
Остров Сицилия еще во время арабов был разделен на три провинции. Это деление сохранилось и потом. Все три провинции носили имя Валь, или Долина.
Валь ди Мазаро занимала западную часть острова от Палермо и Трапани вниз до Джирдженти и Бутеры, Валь Демоне – северо-восточную часть с Кефалу, Мессиной и Таорминой вплоть до Катаньи, Валь Ното – юго-восточную часть с Катанией и Сиракузами до южного берега.
Когда норманны овладели Сицилией, там жили люди многих национальностей. Самым многочисленным было арабское население, потом греки, которых много оставалось там даже при арабском владычестве, особенно на восточном берегу. Далее лонгобарды и латиняне. Сюда же надо причислить и европейское население. Путешественник Вениамин Тудела в 1172 году нашел в Палермо полторы тысячи, а в Мессине двести евреев. На восточном берегу и в Мессине, которая вела оживленную торговлю с Византией, жили главным образом греки. Арабы селились преимущественно на юге острова.
Рожер II, как и его отец, с полной терпимостью относился ко всем религиям и исповеданиям, которые существовали на острове. Сарацины могли свободно исповедовать веру в Аллаха и его Пророка в своих мечетях. Христиане, как греко-католического, так и римско-католического вероисповедания, в своих церквях и часовнях регулярно совершали свое богослужение, и если на Востоке между ними всегда существовали ненависть и вражда, то в Сицилии никогда не бывало раздора между ними. Евреи тоже пользовались религиозной свободой и за ту подать, которую они прежде платили сарацинам, а теперь норманнам, имели право совершать свое богослужение в синагогах.
Выдающуюся роль при дворе Рожера играли арабы. Он назначал их на руководящие посты государственной, военной и придворной службы.
Офицер-мусульманин командовал отрядом его телохранителей, и, когда Рожер появлялся публично, в его свите было много сарацин. Некоторые из приближенных к нему лиц, которые не по принуждению, но ради мирских выгод принимали христианство и носили христианские имена, все-таки склонялись к исламу, и это было тайной, известной всем. Многочисленные мечети, которые украшали Палермо отличались великолепием и роскошью. Их полы были покрыты драгоценными коврами. В торжественные ночные праздники лампы из хрусталя и блестящей латуни, свешиваясь с потолка, освещали молитвенные дома.
Мусульмане владели в Палермо целыми обширными кварталами и жили там только своими семьями. Были и рынки, предназначенные только для них. В их праздничный день, в пятницу, как и в другие праздники, им разрешалась хотва, молитва за калифов. В Палермо, как во всех мусульманских землях, были общественные школы, где читали Коран. Недалеко от резиденции располагался город Алькимах, который с окрестными деревнями был населен исключительно сарацинами. Старшины различных арабских родов, рассеянные по острову, пользовали большим уважением и христианские летописцы часто называют их князьями.
Так как население Сицилии состояло большей частью из мусульман, то сарацины составляли контингент того войска, во главе которого король боролся со своими противниками на материке.
Но некоторые из христиан с ненавистью и отвращением смотрели на его постоянные и близкие отношения с мусульманами, и, это навлекло на него много порицаний со стороны историков и даже послужило поводом для других, еще более враждебных о нем суждений. В Бари однажды возник бунт, так как рабочие из мусульман, которые там, по поручению Рожера, занимались возведением крепостных укреплений, в споре между ними и местными жителями убили сына одного почтенного гражданина этого города. За это много рабочих было убито, и стройка должна была остановиться. Но и тогда бешенство жителей Бари не улеглось. Когда впоследствии город был занят войсками папы и императора Лотара, они напали на мусульман и стали их вешать.
Летописец Фалько Беневентский рассказывает, что сарацины войско Рожера почти исключительно состояло из них – производили неслыханные жестокости и неистовства и Рожер, достойный вождь такой армии, совершил по отношению к христианам множество тяжких преступлений. Но, если христианские историки, почти все лица духовного звания, обвиняют мусульман и повелителя Сицилии, то арабские историки, напротив, обвиняют христиан в том, что они относились к сарацинам с бешеной яростью. Истина, конечно, в том, что, как это всегда бывало в спорах и битвах того времени, обе стороны позволяли себе чудовищную жестокость по отношению к врагам.
В 1132 году, когда Рожер II вернулся из Беневента в Салерно, христиане взяли в плен отряд сарацинов. Многие из них пали под ударами христианских мечей. Они отрубили голову у предводителя и понесли ее в Капую. Рожера это крайне разгневало, и он дал клятву отомстить. Но, с другой стороны, рассказывают и о тех опустошениях, которые мусульмане произвели в Монтекассино. Они разрушили дома, срубили деревья, взяли в плен монахов и крестьян, пытали их и продавали в рабство. Далее обвиняют их в том, что они сожгли церкви и канцлер Рожера распорядился превратить монастырь в крепость, монахов разогнать, а сокровища монастыря и священные церковные сосуды отвезти в Сицилию.
Некоторые христианские писатели того времени резко критикуют Рожера за то, что он относился к мусульманам благосклонно и раздавал им наиболее важные должности при дворе и на государственной службе.
Но, если бы мы, опираясь на это, предположили, что мусульмане, при благосклонности к ним норманнского повелителя, находились там в завидном положении, то такая гипотеза нуждалась бы в очень веских доказательствах. Конечно, им жилось там несравненно лучше, чем их единоверцам в христианской Испании или чем евреям во всех европейских странах. Но все-таки время от времени им приходилось страдать от несправедливости со стороны части христианского населения и фанатиков из лиц духовных, которые были неутомимы в своих усилиях заставить властителя Сицилии принимать насильственные и несправедливые меры против исповедников Аллаха. С другой стороны исламская вера, в своей сущности, нетерпима. И, если арабы, во время долгой совместной жизни с христианами, умеряли свою нетерпимость, то все-таки дело не обходилось без столкновений между представителями той и другой религии.
