честно скажите... Ну, почему во всем мире считают, что случилась глобальная чернобыльская катастрофа, что последствия тяжкие... А у нас все хорошо, да?.. Самая лучшая авария в мире?!.. И вы тоже так считаете, что нет никаких последствий?!.
— Ой, я вам уже говорил, что все эти ваши анемии, гастриты, холециститы и прочее — у вас или уже были, или были бы чуть позже… Но сильный стресс все эти хронические недуги проявил...
— Ну, вот, слышали?!.. Что я говорила?!. Но неужели вы думаете, что у нас до аварии у всех была безоблачная жизнь без стрессов и забот?!. — горячится Михайлина Васильевна.
— А во время войны, — добавляет Светлана, — бомбежки, горе, страх, смерть… Да у каждого тогда был постоянный, ежедневный стресс, однако печень у всех не болела…
— А 33-й, 37-й год?.. Да, Господи, вся наша история — сплошные стрессы, — поддержала их Ирина.
— Ладно, вас не переспоришь!.. Оставим это, — поднимается врач. — Лучше скажите мне, какие у кого жалобы сейчас... У вас, Михайлина Васильевна, вчера, я слышал, острый криз был? — подходит он к рассерженной пациентке, садится на край кровати, слушает ее, щупает пульс.
— Был, да вас не было...
— Но ведь дежурный врач вам помог, не так ли?..
— Так мне и «скорая» дома помогает... Вот выпишете меня на следующей неделе, и что я в таком состоянии с двумя больными детьми делать буду?!..
— Не скажите. Немного мы вас все-таки подлечили!.. Витамины прокололи, кокарбоксилазу, алоэ... Просто сразу вы не ощущаете улучшения, — переходит он к Светлане. — А у вас какие жалобы, девушка?! — иронично спрашивает он.
— Знаете, доктор, у меня постоянно кружится голова и тошнит... Должно быть, у меня врожденная или хроническая беременность?!.. — в тон ему отвечает Светлана, насмешливо прищурившись…
Огромная столовая ВНЦРМ, больше напоминающая столовую санатория, нежели больницы, словно улей, наполняется гулом все прибывающих больных, занимающих свои места за пронумерованными столиками. Звенит посуда, громко двигаются стулья. Между рядами живо снуют официантки, толкая перед собою тележки, заставленные тарелками с супом, картофельным пюре с жареной рыбой и компотом.
За столиком № 65, к которому подходят Ирина и Михайлина Васильевна, уже сидят два молодых человека: один в цветастой больничной пижаме, другой при полном параде — в строгом сером костюме с орденскими планками на груди.
Женщины, кивком поздоровавшись с ними, садятся за столик.
— Куда это ты собрался, Сашко? — спрашивает Михайлина Васильевна, снимая с подкатившей тележки свою и Иринину обеденные порции.
— Это для Василия, — шепчет ей Ирина, переложив рыбу со своей тарелки на салфетку.
— В ЦК поеду, — нервно отвечает рыжий, веснушчатый Сашко. — Ну, смотрите, можно столько таблеток поедать ежедневно? — достает он из кармана полную горсть разноцветных и разнокалиберных таблеток. — Если бы я все их глотал, давно бы цирроз печени заработал…
— Мы с Сашком на одной шахте вкалывали — здоровыми были!.. Он еще и Афган прошел, не жалуясь на здоровье!.. А после Чернобыля — сразу хрониками стали!.. Год уже по больницам валяемся… — поддержал товарища худенький Иван.
— Приятного аппетита, мальчики! — старается вернуть внимание соседей к трапезе Ирина.
— Правильно, — поддержала ее Михайлина Васильевна. — И не спеши так, Саш, спокойно поешь и пойдешь в ЦК... Тебе силы нужны и спокойствие...
— Я требовал, чтобы они сделали анализ крови на хромосомные поломки, — горячится Сашко, механично поглощая обед. — Только так можно установить хотя бы приблизительную дозу… Но они ведь никому такой анализ не делают… А если делают, то тайно… И никто не знает, кто сколько хватанул... Три раза заставил я их взять на анализ кровь, и ни разу результат не сообщили!.. А мне уже эти болячки во где! — провел он рукой по шее. — Жена от меня ушла, не выдержала... Мне больше терять нечего, до Горбачева дойду, но правды добьюсь!..
Маленькая, круглая, как колобок, медсестра с добрыми ребячьими глазами и густой копной стриженых волос, щедро отмеченных сединою, подвела нескольких больных из своего гастроэнтерологического отделения к кабинету гематолога.
— Ну, птенчики мои, вот мы и прилетели, — подморгнула она им. — Стойте тихонько… Я договорилась, сегодня вас будет смотреть профессор… Первоклассный гематолог!.. — она подтягивает к себе Ирину, сует ей историю болезни и подталкивает к двери. — Иди первая!..
В небольшом, но уютном кабинете у окна стоит пожилой утомленный профессор. Он поворачивается к вошедшей Ирине, берет у нее историю болезни, жестом приглашает сесть, сам тоже садится за стол, листает историю. Звонит телефон. Профессор снимает трубку.
— Да... Я... Угу... Что, он на станции работал?.. Подвозил… Как долго подвозил?.. Сколько сейчас лейкоцитов?.. — профессор вздыхает скорее от усталости, нежели от сострадания к больному, о котором идет речь. В кабинет тихонько вошел Александр Васильевич, профессор кивнул ему. — Хорошо. Завтра в течение дня подъеду к вам, посмотрю… Должно быть, там острый лейкоз... Возможно, поражен костный мозг... Посмотрю, посмотрю... Всего хорошего!.. Я вас слушаю, — обращается он к Ирине, положив трубку и вновь изучая историю ее болезни.
— Я не знаю, что вам говорить…
— Угу, — нашел профессор анализы крови. — Ясно… Вы мясо, вообще-то, едите?.. Яблоки?..
— Вообще-то ем, а что?..
Александр Васильевич показал гематологу что-то в ее истории болезни.
— Да у вас тут еще атрофический гастрит, вот и не принимает организм железо… Придется помочь ему медикаментозно...
Александр Васильевич что-то шепчет ему.
— А что у вас с ногтями?..
— Вот, — показывает Ирина. — Уже почти год, то на одних пальцах больше отстают, то на других... Но перед этим все ногти будто иглой поколоты были...
— М-м… Это интересно... Вера Васильевна! — зычно позвал профессор. — Посмотрите-ка на эти ногти!.. Это на фоне ярко выраженной железодефицитной анемии, — поясняет он вошедшей из соседней комнаты дородной женщине.
Глаза профессора несколько оживились, но Ирине он говорит так же бесстрастно:
— Должно быть, у вас и раньше была скрытая анемия... А сейчас вот проявилась...
— Ну да... После стресса, — иронично усмехнулась Ирина и с вызовом посмотрела на лечащего врача.
Профессор взглянул на нее с нескрываемым любопытством и, неопределенно хмыкнув, вдруг спросил:
— Дети есть?
— Сын.
— Сколько ему?
— Десять.
— Как его здоровье теперь?
— Плохо... Кашель какой-то... Уже год не проходит!.. То неделями температурит, и тошнит его... То понос, то запор… Голова болит, поясница…Не знаю, что и сказать…
— Вам, голубушка, его обследовать нужно серьезно, не оттягивая... И непременно обратите внимание на кровь… Думаю, у него похожая картина…
— Приведите сына ко мне... я постараюсь помочь вам, — тихо говорит Александр Васильевич, выводя Ирину из кабинета гематолога, слегка придерживая ее за локоть.
— Вы?.. — высвобождает руку Ирина. — Чем же?..
— Я не знаю... Сначала стоило бы его посмотреть…
