начертано выжить и продолжить свой земной путь.
Сильный порыв ветра сдул его капюшон, обнажив белоснежную тонзуру.
– Вы очень добры ко мне. – Пиппа выдавила из себя слабую улыбку. – Но я не имею права надеяться, что вы примете за меня решение. Полагаю, что и решать-то тут нечего. Я должна ехать к де Лэйси, – дрожащим голосом озвучила она мучившую ее мысль.
– Если верить слухам, то они не отвергнут тебя. Ее взгляд стал теплее, и новая волна слез нахлынула на нее.
– Я и не думала, что они не захотят меня видеть, поскольку они проделали такой далекий путь вместе с целой армией. Все дело в Айдане, который уже отказался от меня, – расстроенно объяснила Пиппа.
– Ты думаешь, детка?
– Он сделал все так, чтобы ни у одного из нас не осталось выбора.
– Выбор есть всегда, – возразил старый монах. – Выбор: верить или не верить. И только ты можешь сделать такой выбор.
После этих слов Ревелин ушел, оставив ее в саду под серым небом. В воздухе пахло грозой. Пиппа медленно, словно выверяя каждое движение, встала и направилась на скалистый берег Иннисфалена. Она забралась в легкую лодку, отвязала веревку и села, опустив весла.
Она не спешила грести, просто дрейфовала, погрузившись в раздумья. Ей некуда было спешить. Взгляд ее уперся в сумку со всем ее скарбом. Она носила ее при себе всегда, по всем дорогам, куда бы ни забрасывала ее жизнь. Резким движением она достала изуродованную брошь и прикрепила ее на своем плече.
Как часто она представляла себе день воссоединения. День, когда она встретится со своей семьей. Как сильно ее мечты отличались от действительности. Сердце ее надрывалось, и она тяжело вздохнула.
«Спокойно. Думай обо всем по порядку. Подумай сначала о Ричарде».
Семейные узы многое проясняли. Почему она чувствовала себя совершенно спокойно в окружении его слуг, почему она поняла предупреждение об опасности, сказанное по-русски, когда упал плафон, почему ей показался знакомым его дом на Темзе.
Неожиданно пришло прозрение. Она поняла, что женщина с рыжими волосами из ее туманных воспоминаний была ее крестной, императрицей Елизаветой.
А Ричард де Лэйси, красивейшее создание на свете, – ее братом.
Как жалко, что он из стана врагов… Но так ли это? Что произойдет, если она поедет к семье де Лэйси в Килларни и ее примут в стане англичан? Чем она окажется лучше остальных саксов, чужеземка, пришедшая захватить эту землю?
Не-ет, она всегда будет похожа на эту лодку, бесцельно болтающуюся в воде, рискующую быть сметенной случайно набежавшей волной. Возможно, подумала Пиппа с проблеском надежды, если она обратится к могущественным де Лэйси, то сможет вымолить у них сочувствие к ирландцам.
Она взяла в руки весла и начала грести, погруженная в тяжелые мысли.
Семья де Лэйси была для нее незнакома. Она знала только со слов третьих лиц, что она Филиппа де Лэйси. Она никогда не поверит, пока не почувствует это всем своим сердцем.
Большие капли дождя упали на нее, и вскоре вся поверхность озера была покрыта рябью. Сначала она даже не испугалась, только забеспокоилась, что ее застал дождь. «Погода, – рассеянно отметила она, – кажется, притомилась от моих сердечных переживаний». Недели, последовавшие за их с Айданом венчанием, совпали с прекрасными погожими днями лета, когда по высокому небу плыли облака, солнце щедро светило, а ночи, проводимые в объятиях, были полны лунного света.
Поднялся ветер, разбередив озерную гладь барашками волн. Пиппа очнулась от воспоминаний о том, как они с Айданом любили друг друга… сильно, трепетно, как виделось в мечтах… Или ей только так казалось. На самом деле их любовь была выстроена на его постоянной лжи. А она ничего не замечала. Совсем как новичок в море, который радуется перистым облакам на горизонте и не догадывается, что они-то и есть предвестники бури. Бури, способной даже отнять жизнь.
Вспышка молнии осветила небо. Дождь усиливался, переходя местами в град.
– Нет, о боже, нет!
Ее зубы стучали от холода, она сжала их и стала молиться:
– Пожалуйста, Боже, нет. Святая Дева Мария… Пиппа погрузилась в хаос воспоминаний, рожденных в ее голове.
Пиппа закричала, когда вода стала наполнять лодку. Она с трудом различала полоску берега. Лодка все больше погружалась в воду, ею стало невозможно управлять, наконец она и вовсе пошла ко дну.
Пиппа перестала кричать, когда сквозь звуки бури до нее донесся слабый охрипший собачий лай. Потом опять в ушах взревел ветер. Она скользнула в холодную воду, вцепившись в уцелевшее весло, как за последнюю надежду на спасение.
Пиппа еще успела с горечью подумать, что де Лэйси проделали такой большой путь и так и не увидят ее. Затем она отключилась. Вода сомкнулась над ней, а под водой шторма слышно не было. Под водой было тихо, как в могиле.
В самый разгар бури двое всадников встретились у заброшенной пастушьей хижины на склоне холма, обращенного в сторону озера. Айдан спешился и повел лошадь в темное укрытие. Фортитьюд Броуни, лорд-констебль Килларни, проделал то же самое.
Айдан приехал один, хотя прекрасно знал, что отряд насквозь промокших английских солдат стоит у подножия с противоположной стороны холма. Броуни был крайне осторожен, когда речь шла о его безопасности.
Айдан распустил своих воинов и отправил их в горы, это было одно из первых условий Броуни.
Какое-то время они стояли молча, рассматривая друг друга, и холодный дождь омывал их лица. От бушующей бури вечерний свет померк, но Айдан все равно видел ненависть в длинном, вытянутом аскетичном лице Броуни. У него были тонкие губы, высокие скулы, жесткая складка у рта и сумрачный взгляд. Броуни придерживал шпагу рукой, но Айдан не опасался, что тот ею воспользуется. Не здесь. Не сейчас.
– Вы, конечно, мне не поверите, но мне очень жаль, что Фелисити погибла, – начал Айдан.
– Тебе следовало бы об этом подумать, когда ты убивал ее.
– Не-ет, сэр. Я ее не убивал, но моя вина куда больше. – Айдан был готов и не к таким обвинениям. – Фелисити и сейчас была бы жива, если бы мы никогда не встретились и никогда не поженились бы.
Броуни странно кашлянул и отвернулся, положив руку на перекладину двери и глядя в бушующий за дверью шторм.
– Тебе слишком не терпелось жениться на этой нищенке. Поэтому ты столкнул Фелисити.
Айдан стиснул зубы.
– Милорд, мы оба знаем, что она сошла с ума. Она себя убила. Тому есть свидетель, англичанин, как и вы.
Легкая дымка поднималась от стен укрытия.
– Возможно, я виноват только в том, что не разглядел ее сумасшествия, – продолжил Айдан.
