возможно, их пути пересекались.
Темноволосая женщина ответила ей вежливой улыбкой. На ней были драгоценности, заметила Оливия, соображая, что она, вероятно, не занимается сама выпечкой. Симпатичные золотые сережки болтались в ее ушах, на шее — серебряная цепочка с кулоном. Нет обручального кольца.
— Я Дженни Маески.
— Я Оливия Беллами, — сказала она. — Я принесла фотографию свадебного торта.
Дженни просияла:
— Особый заказ. Я с кем-то говорила о нем по телефону.
— С моей кузиной Дэйр, организатором событий. Мы надеемся, что вы в состоянии сделать торт для золотой свадьбы наших бабушки с дедушкой. — Оливия открыла папку, чтобы показать черно-белые фото своих бабушки и дедушки в день свадьбы, готовых разрезать торт, башнеобразное сооружение, покрытое сахарными цветами и голубями.
— Это снимок, который мои бабушка с дедушкой сделали в 1956-м, — объяснила Оливия. — Они поженились в лагере «Киога». Может быть, вы знаете их — Джейн и Чарльз Беллами.
Губы Дженни Маески смягчились в смущенной улыбке.
— Они прекрасно поживают. Ждут не дождутся большого вечера в лагере в конце августа.
Дженни взяла фотографию за краешек:
— Они замечательно выглядят, прямо как кинозвезды. И такие юные и счастливые. Я люблю свадебные фотографии.
— У вас много собственных фотографий. — Оливия показала на стену.
— Да-да. Мои бабушка и дедушка начали бизнес в начале пятидесятых.
Оливия изучала фотографии: улыбающаяся женщина с толстой косой, уложенной короной вокруг ее головы, мужчина в рабочем комбинезоне, юная тоненькая девушка и… Оливия посмотрела дважды. Один из снимков был знаком ей. На нем была смеющаяся девушка в лагерной рубашке и шортах, ее голова запрокинута, ее выкрашенные перьями волосы сияют. Затем она осознала, что видела эту фотографию раньше. Это была та же фотография, которую Оливия нашла в вещах своего отца, фотография 1977 года. Только фотография на стене была обрезана, так чтобы осталась одна женщина. Она перевела взгляд со снимка на Дженни Маески, замечая сильное сходство, разве что у нее была маленькая милая ямочка на щеке.
Оливия почувствовала себя странно отделенной от реальности. Эта женщина, Дженни Маески. Она… «Приди в себя, Оливия», — сказала она себе.
— Мисс Беллами? — подсказала Дженни, и Оливия осознала, что позволила молчанию затянуться.
— Пожалуйста, называйте меня Оливия. — Она овладела собой, хотя знала, что ее лицо вспыхнуло. — В любом случае сама мысль о праздновании юбилея состоит в том, чтобы восстановить лагерь таким, каким он был пятьдесят лет назад. Мы с Дэйр думаем, что вам придется создать повторение этого торта. — Она повернула фотографию. Кто-то написал на ней: «Торт миссис Маески».
— Это, должно быть, моя бабушка, Хелен Маески.
— Ну конечно. Значит, ваша… бабушка отошла от дел? — Ей не хотелось спрашивать об очевидном.
Дженни выручила ее, хотя тень пробежала по ее глубоким карим глазам, когда она говорила:
— Мой дедушка умер несколько лет назад, а с бабушкой случился удар.
— Мне очень жаль.
— Она научила меня, и я думаю, что шеф-повар сумеет сделать торт. — Дженни улыбнулась, и снова Оливия была поражена сходством, может быть, это было дежавю. Или что-то еще. Она обнаружила, что смотрит на кулон, свисающий с цепочки Дженни. Он выглядел как старая запонка, которую она нашла среди вещей ее отца, вместе с фотографией. Маленькая, стилизованная рыбка.
— Это было бы чудесно. Дэйр будет в восторге услышать, что вы сможете это сделать. Оставьте себе фотографию для напоминания. Это копия.
— Я покажу ее бабушке, — сказала Дженни, закрывая папку. — Вы знаете, отец Заха, Мэтью Алджер, может много чего рассказать о лагере. Он ездил в «Киогу» ребенком и потом работал там. Он живет в Авалоне несколько десятилетий.
— Я учту.
— Спасибо за то, что остановились у нас.
Оливия была несколько озадачена их разговором. Она не сказала об этом Дэйр и была молчалива, когда они ехали обратно в лагерь. Когда они прибыли, дядя Грег и дети были заняты исследованием лагеря, а Баркис наступал им на пятки. Грег вел их вокруг озера к лодочному сараю и докам. Макс вслух ликовал, приходя в восторг от всего, что видел. Даже Дэзи повеселела, бросая камешки в воду.
— Итак, пока все хорошо, — сказала Дэйр.
— Да, но они остались без телевизора, мобильных телефонов и Интернета всего лишь на полдня.
— Я никогда не скучала по телевизору здесь, в лагере, — возразила Дэйр. — Я думаю, дети — это дети. Посади их вокруг костра и начни рассказывать страшные истории, и они уйдут в восторге. Ну а если ты не приносишь им удовольствия на тарелочке, они сами их находят.
Нагруженные покупками, они прошли в главный павильон.
— Выглядит как проблема, — пробормотала Дэйр, когда они вошли в обеденный зал.
Дизайнерские планы Фредди заключались в том, чтобы сдвинуть столы и придвинуть их к стене. Рядом с большой картиной высоких гор Фредди и Коннор Дэвис застыли в молчании.
Дэйр еще понизила голос.
— Мой бог, — восхитилась она, оглядывая Коннора сверху вниз, от его волос длиной до плеч до разбитых рабочих ботинок. — Он просто Конан-варвар [14] .
— Привет, ребята, — сказала Оливия весело, игнорируя ярость на их лицах. — В чем дело?
— Я увольняюсь, вот в чем, — огрызнулся Фредди, все еще глядя на Коннора.
Они с самого начала не понравились друг другу, и Оливия подозревала, что она знает почему. Они были словно две агрессивные собаки, метящие территорию.
— Ты не можешь уволиться, — возразила она. — Тебе нужна эта работа, а мне нужен ты.
— Скажи это ему. — Фредди мотнул головой в направлении Коннора.
Спокойным голосом она заявила.
— Он мне тоже нужен.
Совершенно невозмутимо Коннор констатировал:
— Похоже, мы оба эксклюзивны.
— Перестань, — рассердилась она. — Вы оба здесь по разным причинам. Вы нужны мне оба. Что происходит?
— Я уже сказал тебе. Я увольняюсь. Он разрушил мое видение бельведера. — Фредди сделал невнятный жест в сторону своих планов. Затем он прошел мимо нее, оттолкнув, и зашагал вон из холла.
— Я пойду, — сказала Дэйр, гладя Оливию по руке.
10.
Коннор был только рад избавиться на время от этого надоедливого маленького дерьма с его городской прической и в джинсах за двести долларов.
Оливия, вероятно, привыкла работать с женоподобными мужчинами, устраивающими истерики, когда кто-то не соглашается с их «видением». Изучая возведение бельведера, который теперь занимал внимание Коннора, она сказала:
— Я так понимаю, тебе не нравится дизайн Фредди.
