– Приготовиться к повороту оверштаг.
Сейчас главное – набрать скорость. Грохот выстрела с острова Пэседж. Риф почти полностью скрыл от них вспышку; возможно, он заслонилих от ядра. Это первая из пушек, которую успели перезарядить. Опять вспышка, опять грохот, но сейчас некогда о них думать. Судя по тому, как ведет себя корабль, ветер опять встречный.
– Шкоты передних парусов! Еще секунда. Пора!
– Руль круто направо!
Судно послушалось. Оно поворачивается. Оно не потеряет ветер. Теперь оно шло в бейдевинд на новом галсе.
– Буруны прямо по курсу!
Это, конечно, риф Кайя. Но нужно снова набрать скорость.
– Приготовиться к повороту оверштаг. Надо идти вперед, пока бушприт не окажется у самой скалы. Терпение… Ну!
– Руль на борт!
Штурвал повернулся. Корабль артачился. Да… нет… да. Фока-стаксель начал забирать ветер. Корабль поворачивался. Матросы ходом тянули подветренные брасы. Секундное колебание, и вот «Атропа» уже набирает скорость на новом галсе, скользя мимо рифа Кайя. Мыс Сари впереди, идя этим галсом, его не обогнуть.
– Приготовиться к повороту оверштаг!
Надо протянуть как можно дольше. Это – последний поворот. Что-то с ревом пронеслось над головой. Это стреляют с острова Пэседж.
– Приготовиться. Руль на борт!
Корабль развернулся. Отчетливо видны были рифы у подножия мыса Сари, к которым они так близко подошли. Сильный порыв ветра – это снова боковой поток. Но судно лишь на мгновение заколебалось, и тут же его подхватил настоящий бриз. Еще немного пройти этим курсом – риф Кайя близко на траверзе. Ну вот, они в безопасности.
– Мистер Джонс! Курс зюйд-тень-вест.
– Курс зюйд-тень-вест, сэр!
Они правят в открытое море. Родос справа, Турция осталась позади, а в кладовой под ахтерпиком – баснословное богатство. Правда, на дне залива тоже осталось сказочное богатство, но Хорнблауэр вспоминая о нем, почти не испытывал угрызений совести.
XIX
Его Величества военный шлюп «Атропа» была самым маленьким кораблем в британском флоте. Были бриги и меньше ее размером, были совсем маленькие шхуны и тендеры, но она была самым маленьким из принадлежащих королю Георгу кораблей в техническом, так сказать, смысле, то есть с тремя мачтами и капитаном. Но Хорнблауэру вполне хватало и ее. Заглядывая в капитанский список, он видел ниже своей фамилии еще пятьдесят и замечал, как постепенно убывает число старших капитанов – кто-то умирал, кто-то становился адмиралом. Ему думалось, что, если повезет, он со временем получит фрегат или даже линейный корабль. Но пока ему вполне хватало «Атропы».
Он выполнил одно поручение и приступил к следующему. В Гибралтаре он выгрузил двести тысяч фунтов стерлингов в золотой и серебряной монете, там же оставил сварливого Маккулума и цейлонских ныряльщиков. Теперь деньги ждут отправки в Лондон, где составят часть «британского золота». Того самого «британского золота», которое поддерживает упавших духом союзников и дает бонапартистской прессе пищу для беспрестанных нападок. Маккулум и его ныряльщики ждали попутного ветра, чтоб отправиться в противоположную сторону – вокруг Африки и дальше в Индию. «Атропа» же, подгоняемая штормовым западным ветром, неслась в третьем направлении, обратно в Средиземное море, чтоб встретиться с Коллингвудом и его эскадрой.
Она легко летела по бурным волнам, избавясь от бремени сокровищ, и кренилась то с боку на бок, то с носа на корму. Хорнблауэр после шести месяцев в море не пробыл на берегу и шести часов. Он не испытывал сейчас ни малейших признаков морской болезни. Отчасти от этого, на сердце у него было легко. Прежде, чем отправить его с сокровищами в Гибралтар, Коллингвуд одобрил донесение о действиях в Мармарисском заливе и на возвратный путь отдал приказы, порадовавшие бы любого предприимчивого молодого капитана. Ему поручалось прочесать средиземноморское побережье южной Испании, расстроить каботажные торговые перевозки, пронаблюдать за гаванями и взглянуть на Корсику, прежде чем у берегов Италии присоединиться к флоту, сдерживающему там полчища Бонапарта. Неаполь пал, но Сицилия еще держится. Чудовищная власть Бонапарта кончается там, где соленая вода доходит до подпруги его скакуна. Его солдаты идут, не зная преград, но его суда заперты в портах и отваживаются лишь на краткие вылазки. В то же время крохотная «Атропа» с двадцатью двумя пушечками дважды пересекла Средиземное море от Гибралтара до Мармариса и обратно, ни разу не встретив трехцветный флаг.
Неудивительно, что Хорнблауэр, стоя на кренящейся палубеи не испытывая ни малейших признаков тошноты был доволен собой. Он смотрел на зазубренные очертания далеких испанских гор. Он смело прошел на расстояний пушечного выстрела от гаваней и рейдов, он видел Малагу, Мотриль и Альмерию; рыбачьи лодки и каботажные суда завидев его, бросались врассыпную, как мелкая рыбешка при виде щуки. Он обогнул мыс Гата и лавировал обратно к берегу, чтоб посмотреть на Картахену. В Мальте и Альмерии военных кораблей не было. Это отрицательная информация, но и она может пригодиться Коллингвуду, который управляет действиями огромного флота, обеспечивает безопасность британской торговли на пространстве в две тысячи миль, держит руку на пульсе десятков международных конфликтов.
Главная военно-морская база испанцев – в Картахене. Заглянув туда, можно будет узнать, удалось ли несостоятельному испанскому правительству восстановить разбитый при Трафальгаре флот. Возможно, там укрываются один-два французских корабля, намеренных атаковать британский конвой.
Хорнблауэр посмотрел на туго натянутый такелаж, почувствовал, как кренится под ногами судно. Марсели взяли уже в два рифа. Он подумал было взять третий риф, но тут же отбросил эту мысль. «Атропа» спокойно может нести такие паруса. Мыс Копэ на левом траверзе. Хорнблауэр в подзорную трубу различил стайку каботажных судов, укрывшихся с подветренной стороны мыса. Он смотрел на них с вожделением, но их защищали батареи. В такой шторм он все равно не мог бы их атаковать – шлюпкам пришлось бы грести прямо против ветра. Он отдал приказ рулевому, и «Атропа» повернула к Картахене. Свист ветра, белый пенистый след корабля, бегущий почти из-под ног, бодрили Хорнблауэра. Он с улыбкой следил, как Тернер проводит занятия по навигации. Тернер собрал мичманов и штурманских помощников и обучал их искусству прибрежного судовождения. Он пытался загрузить их пустые головы основательной математикой – «бегущие координаты», «удвоенный курсовой угол», «определение положения по трем азимутам» – но внимание учеников постоянно рассеивалось. Ветер трепал карту в руках у Тернера, мешал молодым людям держать грифельные доски.
– Мистер Тернер, – сказал Хорнблауэр. – Докладывайте мне о каждом случае невнимательности, я с ним разберусь.
Молодые люди заметно притихли. Смайли, собравшийся уже подмигнуть князю, сделал внимательное лицо, а князь, вместо того чтоб загоготать, виновато улыбнулся. Мальчик стал похож на человека. Как далек чопорный и душный немецкий замок, где он родился, от открытой ветрам палубы «Атропы». Если он когда-нибудь воссядет на отцовский престол, ему не придется мучиться с секстаном, но, возможно, он с сожалением вспомнит эти ветреные деньки. Внучатый племянник короля Георга. Хорнблауэр смотрел на него, делая вид, будто внимательно изучает нацарапанный на доске равнобедренный треугольник. Он улыбнулся, вспомнив в какой ужас привел Эйзенбейса, сказав, что августейшего отрока можно подвергнуть телесному наказанию. Пока до этого дело не доходило, но вполне может дойти.
Пробило четыре склянки, перевернули песочные часы. Сменилась вахта, Тернер отпустил учеников.
– Мистер Смайли! Мистер Хоррокс! Мичманы повернулись к капитану.
– Поднимитесь на мачты с подзорными трубами. Зоркие молодые глаза смогут больше разглядеть в Картахене. Хорнблауэр заметил умоляющее выражение налице князя.
– Очень хорошо, мистер Князь. Вам тоже можно. На фор-стеньги-салинг с мистером Смайли.
Обычно молодых офицеров отправляли на салинг в наказание, но сейчас, когда предстояло заглянуть
