Хорнблауэру приказано, заглянув в Малагу и Картахену, присоединиться к Коллингвуду вблизи Сицилии. Он не везет спешных депеш, и, видит Бог, «Атропа» не прибавит эскадре особой силы. С другой стороны, долг каждого английского капитана, встретив в открытом море вражеское военное судно, как можно дольше не упускать его из виду. «Атропа» не может сразиться с «Кастильей», однако может держать ее под наблюдением, предупреждать об опасности торговые суда, а если повезет встретить большой британский корабль – настоящий, не вымышленный – то указать ему на врага.
– Мистер Джонс, – сказал Хорнблауэр. – Пожалуйста, снова положите судно на правый галс, круто к ветру.
– Есть, сэр.
Джонс, конечно, не смог скрыть изумление, видя что корабли меняются ролями – преследуемый становится преследователем. Это еще раз доказывает, что Джонс не способен мыслить стратегически. Но ему пришлось исполнить приказ, и «Атропа» двинулась на юг, параллельно «Кастилье», но на значительном удалении от нее. Хорнблауэр направил подзорную трубу на едва различимые марсели. Глядя, как меняются их пропорции, можно определить, как меняется курс «Кастильи».
– Эй, на мачте! – крикнул он. – Следите за неприятелем. Докладывайте обо всем, что увидите.
– Есть, сэр.
Сейчас «Атропа» походила на терьера, который с тявканьем бежит по полю за быком. Роль не слишком достойная, а бык в любой момент может обернуться и броситься на терьера. Капитан «Кастильи» рано или поздно осознает, что его провели, что «Атропа» сигналила несуществующим кораблям. Неизвестно, как он надумает поступить, когда убедится, что никакой поддержки у «Атропы» нет. Тем временем ветер по- прежнему слабел. Можно прибавить парусов. Лавируя против ветра, «Атропа» лучше всего ведет себя под всеми возможными парусами. Стоит держаться так близко к врагу, как только позволяет ветер.
– Пожалуйста, мистер Джонс, попробуйте поставить грот.
– Есть, сэр.
Грот – большой парус, и когда обтянули шкоты и объединенными усилиями половины вахты вытянули галс до галс-клампов, крохотная «Атропа» казалось, обрела крылья. Она смело неслась сквозь летний вечер, кренясь на ветру, правой скулой рассекая голодные волны. Фонтаном вздымались брызги, лучи заходящего солнца вспыхивали в каплях воды яростно-прекрасными радугами, позади судна пенился белый, мимолетный след. В такие минуты, несясь против ветра, чувствуешь полноту жизни. Война на море часто невыносимо скучна, томительное ожидание тянется дни и ночи, вахту за вахтой, но иногда она приносит минуты высочайшего упоения, впрочем, как и минуты беспросветного отчаяния, страха, стыда.
– Вы можете отпустить подвахтенных, мистер Джонс.
– Есть, сэр.
Хорнблауэр оглядел палубу. Вахту нес Стил.
– Позовите меня, если будут какие-то перемены, мистер Стил. Если ветер еще ослабнет, надо будет прибавить парусов.
– Есть, сэр.
Момент высочайшего восторга прошел. За весь день, с рассвета, Хорнблауэр почти не присел, ноги его гудели. Если остатьсяна палубе, он устанет еще больше. В каюте лежали две книги, за которые он заплатил в Гибралтаре далеко не лишние гинеи – «Обзор современного политического состояния Италии» лорда Ходжа и «Новейшие методы определения долготы с замечаниями о некоторых несоответствиях в недавно составленных картах» Барбера. Хорнблауэр желал ознакомиться с обоими трудами. Лучше заняться этим сейчас, чем торчать на палубе, с каждым часом уставая все больше.
На закате он вновь поднялся наверх. «Кастилья» шла прежним курсом. Хорнблауэр посмотрел на далекие марсели, прочел на доске отметки сегодняшнего пути и подождал, пока снова бросят лаг. Если б «Кастилья» намеревалась вернуться в Картахену, она уже повернула бы оверштаг. Она очень далеко сместилась на юг, и если ветер отойдет к северу – что в это время года весьма вероятно – ее усилия сведутся на нет. Если она не повернет до темноты, значит, она направляется не в Картахену. Хорнблауэр ждал. Небо на западе побледнело, над головой появились первые звездочки. Теперь, всматриваясь до боли в глазах, Хорнблауэр не мог различить в подзорную трубу паруса «Кастильи». Но когда он видел ее последний раз, она по-прежнему шла к югу. Тем больше поводов держать ее под наблюдением.
Кончилась вторая собачья вахта.
– Я уберу грот, мистер Тернер, – сказал Хорнблауэр.
В слабом свете нактоуза он написал приказы на ночь: идти в бейдевинд на правом галсе, позвать его, если ветер изменится больше чем на два румба, и в любом случае позвать его перед восходом луны. Темная маленькая каюта – свет лампы не проникал в ее углы – походила на звериное логовище. Он лег, не раздеваясь, и принялся гадать, что же намерены делать испанцы. Он убавил парусов – они, вероятно, сделали то же самое. Если нет, днем он постарается их нагнать. Если они повернут оверштаг или через фордевинд… что ж, он предпринял все возможное, чтоб найти их на будущий день. Глаза его смежились от усталости и не открывались, пока кто-то не пришел доложить, что настала полуночная вахта.
Слабый западный ветер нанес облаков. Звезд не было видно, бледно светил тоненький лунный серп. «Атропа» по-прежнему шла круто к ветру, заигрывая с волнами, набегавшими на ее правую скулу, изящно встречая их, как красавица на сцене встречает героя любовника. Темная вода, казалось, поддалась общему настроению и нежно нашептывала что-то соответствующее. Все было тихим и мирным, ничто не предвещало опасности. Минуты проходили в уютной праздности.
– Эй, на палубе! – крикнул впередсмотрящий. – Мне кажется, я что-то вижу. Справа по курсу.
– Поднимитесь наверх с трубой ночного видения, юноша, – сказал штурманскому помощнику Тернер – он нес вахту.
Прошла минута, две.
– Да, сэр, – послышался новый голос с мачты. – Это силуэт корабля. Три-четыре мили справа по курсу. Тернер и Хорнблауэр направили свои трубы.
– Может быть, – сказал Тернер.
В ночи вырисовывалось что-то еще более черное – ничего более определенного Хорнблауэр сказать не мог. Он мучительно вглядывался. Похоже, пятно смещается.
– Держите ровнее, – рявкнул Хорнблауэр на рулевого. В какую-то минуту он засомневался, уж не мерещится ли ему черное пятно – были случаи, когда вся команда воображала, будто что-то видит. Нет, пятно, несомненно, есть, оно движется поперек их курса. Мало того, оно смещается слишком сильно, чтобы это можно было отнести за счет небрежности рулевого, который недостаточно прямо ведет «Атропу». Это «Кастилья» – она развернулась в ночи и теперь мчится на фордевинд в надежде захватить преследователей врасплох. Если б Хорнблауэр не убавил парусов, она бы вышла прямо на них. Испанские впередсмотрящие явно зевали, потому что «Кастилья» шла прежним курсом.
– Ложитесь в дрейф, мистер Тернер, – приказал Хорнблауэр и зашагал к левому борту, чтоб видеть «Кастилью», когда «Атропа» приведется к ветру. «Кастилья» уже почти потеряла преимущества, которые давало ей наветренное положение, через несколько минут она потеряет их окончательно. Облака, медленно плывущие над головой, разошлись, и меж них проглянула луна, скрылась на мгновение и засияла ярко. Да, это корабль. Это «Кастилья». Она далеко под ветром.
– Эй, на палубе! Я хорошо ее вижу, сэр. На левой раковине. Капитан, сэр! Она поворачивает!
«Кастилья» и впрямь поворачивала. На мгновение в лунном свете ярко блеснули ее паруса. Первая попытка захватить «Атропу» врасплох не увенчалась успехом, испанский капитан решил попробовать еще раз.
– Положите судно на левый галс, мистер Тернер. В такую погоду «Атропа» может безнаказанно играть в кошки-мышки с любым большим фрегатом. Она развернулась кормой к преследователю и двинулась круто к ветру.
– Эй, на мачте! Какие паруса поставил неприятель?
– Бом-брамсели, сэр. Все прямые паруса до бом-брамселей.
– Свистать всех наверх, мистер Тернер. Поставьте все прямые паруса.
Ветер был сильный. «Атропа», поставив дополнительные паруса, накренилась и стрелой понеслась вперед. Хорнблауэр оглянулся на марсели и бом-брамсели «Кастильи» – теперь – они ясно вырисовывались
