***
За неделю до Хэллоуина, в мой предпоследний год обучения в школе, Адам с триумфальным видом появился у меня на пороге. В руке он держал чехол с одеждой, а на его лице играла самодовольная улыбка.
- Приготовься скорчиться от зависти. Я только что достал самый лучший костюм, - сказал он, расстегивая чехол. Внутри оказалась белая рубашка с рюшами, пара штанов-галифе и длинное шерстяное пальто с эполетами.
- Ты будешь Сейнфелдом в рубашке с рюшами? – спросила я.
- Пфф. Сейнфелдом. И ты называешь себя исполнителем классической музыки. Я буду Моцартом. Погоди, ты еще не видела туфли… - он полез в сумку и вытащил пару громоздких башмаков из черной кожи, с металлическими пряжками.
- Мило, - сказала я. – Думаю, у моей мамы тоже есть где-то пара таких.
- Ты просто завидуешь, что у тебя нет такого потрясного костюма. Еще я надену колготки. Просто я достаточно уверен в своей мужественности. И к тому же, у меня есть парик.
- Где ты все это достал? – спросила я, касаясь парика. На ощупь он казался сделанным из мешковины.
- Заказал через Интернет. Всего лишь за сотню баксов.
- Ты потратил сотню баксов на костюм для Хэллоуина?
Едва услышав слово «Хэллоуин», Тедди сбежал по лестнице и, проигнорировав меня, начал дергать за цепочку от бумажника Адама.
- Жди здесь! – потребовал он, убежал обратно наверх, и вернулся спустя несколько секунд, держа сумку. – Это хороший костюм? Или в нем я буду выглядеть слишком по-детски? – спросил Тедди, вытаскивая трезубец, пару дьявольских рожек, красный хвост и пару красных пижамных штанин.
- Ох! – Адам отступил назад, широко распахнув глаза. – Этот наряд до чертиков пугает меня, а ведь ты даже еще не надел его!
- Правда? Ты не думаешь, что пижамные штаны выглядят глупо? Я не хочу, чтобы кто-нибудь посмеялся надо мной, - заявил Тедди, сосредоточенно хмурясь.
Я улыбнулась Адаму, изо всех сил старавшемуся подавить улыбку.
- Красные пижамные штаны плюс трезубец, плюс дьявольские рожки и остроконечный хвост выглядят абсолютно по-сатанински, и никто и слова не посмеет тебе сказать, если не захотят быть проклятыми навечно, - заверил его Адам.
Лицо Тедди тут же расплылось в широкой улыбке, показывая дырку от выпавших передних зубов.
- Это практически то же самое, что сказала мама, но я хотел убедиться, что она не говорила этого просто, чтобы я не приставал к ней по поводу костюма. Ты же возьмешь меня с собой за сладостями, правда? – теперь он смотрел на меня.
- Как и каждый год, - ответила я. – Как же еще я достану все эти вкусности?
- А ты тоже пойдешь? – спросил он Адама.
- Ни за что бы не пропустил.
Тедди развернулся на пятках и взбежал обратно по лестнице. Адам повернулся ко мне.
- Ну, с Тедди все решено. А что наденешь ты?
- Уфф. Я ведь не из тех, кто любит все эти костюмы.
Адам закатил глаза.
- Что ж, значит, тебе придется стать одной из них. Это же Хэллоуин, наш первый совместный. У Shooting Star в этот вечер будет большое шоу, костюмированный концерт, а ты обещала прийти.
Я мысленно простонала. После шести месяцев с Адамом, я уже привыкла к тому, что мы были довольно странной парочкой в школе – люди называли нас Красавец и Чудачка. И я уже начинала привыкать к участникам его группы и даже выучила несколько слов из рок-словаря. Теперь я могла держаться самостоятельно, когда Адам брал меня с собой в Дом Рока, просторный дом, возле колледжа, где жили все участники группы. Я даже могла участвовать в панк-рок вечеринках группы, когда все приглашенные должны были принести что-нибудь из их холодильников, что было на грани выбрасывания. Мы брали все ингредиенты и пытались что-нибудь из них сделать, а я была довольно хороша в том, чтобы приготовить из вегетарианских говяжьих отбивных, свеклы, брынзы и абрикосов что-то съедобное.
Но я все еще ненавидела эти шоу и себя ненавидела за то, что ненавидела их. Клубы были накуренными, из-за этого слезились глаза, и одежда начинала вонять. Колонки всегда врубались на максимум, так, что из-за играющей музыки, у меня в ушах потом стоял такой звон, что я даже не могла заснуть. Я лежала в кровати, вспоминая неловкий вечер и чувствуя себя еще хуже от каждого воспоминания.
- Только не говори, что ты собираешься отказаться, - сказал Адам, выглядя одновременно и задетым, и раздраженным.
- А как же Тедди? Мы пообещали взять его собирать сласти…
- Ага, в пять часов. А на концерте нужно появиться только к десяти. Сомневаюсь, что Хозяин Тед сможет собирать сладости пять часов кряду. Так что у тебя нет оправданий. И тебя лучше подобрать костюмчик получше, ведь я буду выглядеть очень сексуально, ну по меркам восемнадцатого века.
После того, как Адам ушел на работу по доставке пиццы, у меня засосало под ложечкой . Я поднялась наверх, чтобы поработать над композицией Дворжака, которую профессор Кристи задала мне, и чтобы обдумать все, что меня беспокоило. Почему мне не нравились эти концерты? Может, потому что Shooting Star начала становиться популярной, и я просто завидую? А может меня просто выводят из себя постоянно приумножающиеся безумные фанатки? Это казалось достаточно логичным объяснением, но дело было вовсе не в этом.
Примерно через десять минут игры, меня озарило: моя антипатия к концертам Адама не имела никакого отношения к музыке, фанаткам или зависти. Но определенно имела отношение к моим сомнениям. Тем самым пустячным сомнениям, которые у меня всегда возникают по поводу того, что я чужая окружающим меня людям. Я не чувствовала, что была «своей» в собственной семье, а теперь вот не чувствовала, что могла быть «своей» с Адамом, но в отличие от моей семьи, которая от меня никуда не денется, Адам сам выбрал меня, и этого я не понимала. Почему он влюбился в меня? В этом не было абсолютно никакого смысла. Я знала, что изначально именно музыка свела нас вместе, собрала в одном месте, чтобы у нас была возможность хотя бы просто узнать друг друга. И я знала, что Адаму нравилось то, что я была настолько увлечена музыкой. И он даже докопался до моего чувства юмора, как он сказал однажды: «Он настолько мрачное, что его практически не замечаешь». И, кстати о темном, я знала, что ему нравились темноволосые, все его бывшие подружки были брюнетками. И я знала, что когда мы были наедине, мы могли болтать часами, или читать, сидя рядом друг с другом, воткнув наушники каждый от своего «Айпода», и при этом чувствовать, что мы вместе. Все это я понимала в своей голове, но сердце все еще не могло поверить. Когда я была с Адамом, я чувствовала, что меня выбрали, что я избранная, особенная, и это только заставляло меня еще больше задумываться: «Почему я?».
И может быть именно поэтому, даже учитывая, что Адам по своей воле слушал симфонии Шуберта и приходил на мои выступления, принося мне восточные лилии, мои любимые, я все равно лучше бы сходила к дантисту, чем на один из его концертов. Что было невероятным ребячеством с моей стороны. Я подумала о том, что мама иногда говорила мне, когда я чувствовала себя неуверенно: «Играй роль, пока роль не станет тобой». К тому времени, когда я закончила проигрывать композицию третий раз, я решила, что не только пойду на этот его концерт, но и в кои-то веки приложу столько же усилий, чтобы понять его мир, сколько прикладывает он сам, пытаясь понять мой.
