- Хоть всю ночь, если захочешь. Посвятим темноту в наши секреты.
- Хорошо.
- Итак, давай послушаем еще про какие-нибудь твои иррациональные страхи.
Миа схватила меня за руки и прижалась к моей груди, словно зарываясь в мое тело.
- Я боюсь потерять тебя, — произнесла она едва различимо.
Я отстранился так, чтобы видеть ее лицо и поцеловал ее в лоб.
- Я же сказал
- И все же это пугает меня, — прошептала она. Но затем она продолжила перечислять различные вещи, которые до чертиков пугали ее, и я делал тоже самое, и мы продолжали шептаться друг с другом, делясь историями из детства до поздней-поздней ночи, пока Миа не забыла про свой страх и не заснула.
Через несколько недель уже основательно похолодало, и именно той зимой произошел тот роковой несчастный случай с Мией. Поэтому наша вылазка на природу оказалась моим последним походом. Но даже если бы это было не так, я уверен, этот поход все равно был бы лучшим в моей жизни. Каждый раз, когда я вспоминаю его, я представляю нашу палатку, словно маленький кораблик, светящийся в темноте, и отголоски нашего с Мией шепота, словно колыбельная заполняющая тишину, плывущая по залитому лунным светом морю.
Глава шестнадцатая
Чуть не убив меня, ты смаковала обман
Как безумный террорист, ты взорвала мосты
Посылая поцелуи с нежных рук беды
Я поспешил за тобой, но осознал слишком поздно
Что под ногами моими только лишь воздух
«МОСТ»
ВОЗМЕЩЕНИЕ УЩЕРБА, ТРЕК 4
Любопытные лучи света начинают осторожно показываться на ночном небосклоне. Скоро поднимется солнце, и неизбежно начнется новый день. День, когда я уезжаю в Лондон. А Миа в Токио. Я слышу обратный отсчет часов, тикающих как бомба замедленного действия.
Сейчас мы на Бруклинском мосту, и хотя Миа не сказала этого вслух, я чувствую, что это наша последняя остановка. В смысле, мы покидаем Манхэттен — и это не то, что наша поездка туда и обратно на Стэйтен-Айленд. А еще Миа видимо решила, что, раз она была откровенна, теперь моя очередь. На середине моста она вдруг останавливается и поворачивается ко мне.
- Так что происходит между тобой и группой? — спрашивает она.
Дует теплый ветер, но мне вдруг становится холодно.
— В каком смысле, что происходит?
Миа пожимает плечами.
- Что-то происходит. Я вижу. Ты почти не говорил о них всю ночь. Раньше вы были неразлучны, а теперь ты даже живешь в другом штате. И почему вы не едете в Лондон вместе?
- Я же говорил тебе — организационные вопросы.
- Что такого важного случилось, что они не могли подождать тебя одну ночь?
- Я… у меня были кое-какие дела. Надо было появиться в студии и записать несколько гитарных треков.
Миа смотрит на меня скептически.
— Но у тебя тур с новым альбомом. Почему ты вообще записываешься?
- Промо-версия одного из наших синглов. Больше из-за этого, — говорю я, хмурясь и потирая пальцами, имитируя шелест денег.
- Но разве вам не нужно записываться вместе?
Я качаю головой.
— По правде говоря, больше так не получается. Кроме того, я должен был дать интервью «Shuffle».
- Интервью? Не с группой? Только с тобой?
Я вспоминаю вчерашний день. Ванессу ЛеГранд. Внезапно в голове всплывает текст песни «Мост», и я понимаю, что обсуждать это с Мией над темными водами Ист-Ривер не самая удачная идея. Хорошо хоть, сегодня не пятница тринадцатое.
- Ага. С интервью теперь тоже только так получается, — отвечаю я.
- Почему они хотели поговорить только с тобой? О чем они хотят знать?
Я действительно не хочу говорить об этом. Но Миа как ищейка, учуявшая запах, и я знаю ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: или я брошу ей кусок мяса, или позволю самой вынюхивать дорогу к зловонным трупам. Я выбираю отвлекающий маневр.
- Вообще-то, это самая интересная часть. Журналист, она спрашивала о тебе.
- Что? — Миа оборачивается, чтобы посмотреть на меня.
- Она брала у меня интервью и спросила о тебе. О нас. О средней школе. — Я наслаждаюсь шоком на ее лице. И думаю о том, что она говорила о своей жизни в Орегоне, будто бы прошла целая вечность. Что ж, возможно, не так уж и давно это было! — Такое случилось впервые. Вроде какое-то странное совпадение, учитывая все обстоятельства.
- Я больше не верю в совпадения.
- Я ничего ей не сказал, но она заполучила старый ежегодник — Кугуар. Тот с нашей фотографией — Красавец и Чудачка.
Миа качает головой.
— Да, мне так нравились эти прозвища.
- Не волнуйся. Я ничего не сказал. И на всякий случай я разбил ее диктофон. Уничтожил все улики.
- Не все, — она уставилась на меня. — Ежегодник все еще существует. Я уверена, Ким будет рада узнать, что ее ранний снимок может появиться в национальном журнале. — Она качает головой и смеется. — Однажды попав в объектив Ким, ты застреваешь там навсегда. Так что было бессмысленно разбивать диктофон.
- Знаю. Я просто немного вышел из себя. Она провоцировала меня, пыталась вывести из себя всеми этими издевками, завуалированными под комплименты.
Миа понимающе кивает.
— Меня тоже это бесит. Это самое ужасное! «Я очарован Шостаковичем, которого Вы играли сегодня. Он настолько мягче Баха», — говорит она надменно. — Перевод: Шостакович отстой.
Я не могу представить себе Шостаковича отстоем, но не буду отрицать эту точку соприкосновения.
- Так, что она хотела знать обо мне?
- Видимо, у нее был план большого разоблачения того, на чем держится «Shooting Star». Она порылась в нашем городке и поговорила с людьми, которые ходили с нами в среднюю школу. И они рассказали ей о нас… о… о том, кем мы были. О тебе и о том, что произошло… — Я замолкаю. Смотрю вниз
