Всего лишь два года назад Асано, храбрый порывистый Асано, наделенный лучшими качествами самурая старых времен, откликнулся на призыв занять должность при дворе сёгуна и по прибытии был назначен подчиненным Киры Ёсинаки, трусливого придворного новой школы, с презрением взиравшего на всех, кто родился и вырос за пределами утонченной атмосферы двора. Вспомнив ненавистное имя, Оиси бросил взгляд на отрубленную голову Киры, словно желая убедиться, что злейший враг на самом деле мертв.
Оиси постоянно находился рядом с Асано, и был свидетелем насмешек, которыми трусливый Кира постоянно подвергал его господина. В те времена, когда страной правили люди, носящие на поясе меч, такие насмешки были бы пресечены незамедлительно. Но та эпоха давно прошла, и Кира чувствовал себя в полной безопасности, защищенный эдиктом сёгуна, где говорилось, что каждый, кто обнажит меч при дворе даже для того, чтобы ответить на оскорбление, будет приговорен к смерти.
Так продолжалось день за днем. Изнеженный придворный осыпал насмешками старого воина Асано, называя его деревенщиной и бескультурным варваром, издеваясь над ним, словно мальчик, дразнящий орла, запертого в клетке. Он не раз публично позволял себе презрительные реплики в адрес Асано, пытавшегося выучить сложные ритуалы Эдо. Разумеется, Асано мог прекратить эти насмешки, если бы, как и все остальные, сделал Кире необходимое подношение. Тогда бы Кира снизошел до того, чтобы обучить Асано всем тонкостям придворных церемоний. Но гордость Асано не позволяла ему дать взятку.
Но смех придворного резко оборвался, когда орел все-таки вырвался из клетки. Если бы сам Оиси был там в тот роковой день, то смог бы удержать своего господина или обнажил бы меч вместо него. Но судьбе было угодно, чтобы трагедия разыгралась без его участия. В ходе одного из торжественных приемов с участием сёгуна Цунаёси[2] Кира оскорбил Асано за то, что тот не знал второстепенную деталь придворного этикета, а затем выставил его на всеобщее посмешище. С яростным криком Асано обнажил меч и бросился на Киру, оцепеневшего от страха. Первый удар рассек лоб Киры.
Прежде чем Асано успел ударить снова, стоявшие рядом придворные набросились на него и повалили на пол, в то время как другие оттащили в сторону Киру.
Правосудие Цунаёси, за изданные им эдикты, защищающие собак, прозванное «Собачий Сёгун», было скорым. Прежде чем край солнечного диска коснулся горизонта, Асано принял смерть. Он вонзил клинок в свое тело с мыслью о том, что, по крайней мере, расквитался с Кирой за нанесенные ему оскорбления.
Но Кира остался жив. Удар меча Асано всего лишь оглушил его. Сёгун объявил, что инцидент исчерпан; не должно быть кровной мести со стороны дома Асано. Если кто-либо из представителей его клана обнажит меч, того ждет смертный приговор.
Так распорядился сёгун, но закон чести самураев старых времен требовал поступить по-другому. Ведь разве не сказано, что человек не может жить под одними небесами с убийцей своего отца, а тем более с тем, кто убил его сюзерена? Всем было ясно, по крайней мере тем, кто еще помнил о чести, что Кира своими насмешками вонзил клинок в живот Асано, как если бы держал его собственной рукой.
Так образовался Союз Преданных, составленный из сорока семи самураев, жаждущих отомстить за своего господина. Те, кто присоединился к Оиси, знали, что всем им уготована одна судьба, поскольку, выполняя закон самурайской чести, они нарушали указ сёгуна.
Кира знал об их желании отомстить и поэтому укрылся в своем замке, окружив себя надежной охраной. Но в тот вечер он отпустил охрану, полагая, что Оиси и его товарищи находятся далеко.
Они нанесли внезапный удар и, с боем прорвавшись в цитадель Киры, нашли его в угольном сарае, испуганного и безоружного.
Оиси прервал свои размышления и поднял глаза, чтобы посмотреть на остальных членов Союза Преданных. Он должен был привести их к этому триумфу. Стремление отомстить врагу руководило всеми их поступками на протяжении последних полутора лет. И теперь они должны умереть. Все они уже попрощались со своими друзьями и близкими, отрешились от мира и приготовились идти в последний путь.
С печальной улыбкой Оиси Кураноскэ посмотрел на своего юного племянника Сейджи, сидевшего рядом со своим отцом Такаси, старшим братом Оиси. Такаси на мгновение встретился с братом глазами. Оба чувствовали гордость за юношу, который достойно вел себя в своем первом и последнем бою, и оба испытывали боль из-за того, на что они его обрекли.
— Мой господин Асано — произнес Оиси, низко поклонившись могиле, и остальные последовали его примеру, — прошу принять наше подношение в знак того, что мы выполнили свой долг перед вами.
Выпрямившись и сделав несколько шагов вперед, он снова опустился на колени возле самой могилы Асано. Оиси не хотел отпускать из рук голову Киры, ведь как только он это сделает, все будет кончено и их союз прекратит свое существование.
Но, немного помедлив, он с низким поклоном положил голову Ёсинаки на могилу сюзерена.
Тихий вздох пронесся по рядам самураев, но Оиси показалось, что это дух старого Асано благодарит за восстановленную справедливость.
Оиси сложил руки в молитве за Асано и его предков, которые отныне могли покоиться в мире. Он молился также за себя, за их союз, за то, чтобы все они сумели достойно встретить смерть. Осталось совершить последний шаг: отправиться к настоятелю расположенного неподалеку монастыря и оставаться там до тех пор, пока не прибудут люди сёгуна с вердиктом, содержание которого было Оиси заранее известно. Это будет приказ совершить харакири.
Оиси понял, что медлит и надо действовать.
— Соджио, Фумио!
— Охайо!
— Отправляйтесь в управу. Доложите о том, что произошло, и скажите, что мы ожидаем в монастыре.
Двое самураев покинули круг и поспешили прочь.
— Тейдзаемон!
— Охайо!
— Немедленно отправляйся к нашей госпоже и скажи ей, что мщение за поруганную честь ее мужа свершилось.
Следом за двумя товарищами Тейдзаемон исчез в темноте.
Теперь их оставалось только сорок четыре. Хорошее число, подумал Оиси.
Он снова обвел взглядом своих воинов и, слегка кивнув головой, поднялся на ноги. Остальные последовали его примеру.
— Все готовы к тому, что должно произойти? — тихо спросил Оиси.
Его товарищи в ответ утвердительно кивнули. Он едва сдерживал слезы гордости за своих соратников. Каждый из них знал, что достаточно только раствориться в темноте, и сочувствующие жители с готовностью предложат им приют, а затем помогут тайно пробраться в провинцию. Но ни один не дрогнул; они вместе поклялись совершить месть и теперь вместе умрут. Они заставят сёгуна собственноручно вынести им смертный приговор и покажут пример истинной преданности и отваги, о которых многие позабыли с тех пор, как к власти пришли изнеженные придворные. — Значит, все вы знаете, что нас ждет? — снова спросил Оиси.
Воины посмотрели на него и молча кивнули.
— Что ж, встретим нашу судьбу, не уронив достоинства.
Обернувшись, Оиси увидел, что лицо Сейджи исказилось от ужаса, который тут же передался и ему.
На какое-то мгновение он застыл на месте, а затем упал на колени и коснулся лбом земли. Перед ним возникло ослепительно яркое сияние, и Оиси почувствовал, что с трудом сдерживает трепет, готовый завладеть всем его существом.
— Оиси Кураноскэ! — произнес голос из глубины сияния.
Оиси бросил взгляд на своих товарищей. Все они были распростерты на земле и не осмеливались поднять глаза. Да и кто посмел бы стоять в присутствии их господина Асано Нагомори!
Пульсирующий световой столб над могилой, несомненно, мог быть только их господином, явившимся из потустороннего мира.
— Оиси Кураноскэ, встань и выйди вперед!
