— Пожалуй, я расскажу вам одну историю, — начал Питер, — а потом вы скажете мне, кто из нас кого смешит.
— Даже не пытайтесь шутить со мной, — пригрозила она, прищурив глаза.
— В середине пятнадцатого века, — продолжил Питер, — в этих местах жил мужчина, происходивший из знатного тевтонского рода. С пяти лет его начали обучать всем гуманитарным наукам, а уже в пятнадцать он отправился в Священную землю. Будучи в Дамаске, он услышал про тайное общество мудрых людей. Он сразу же отправился на их поиски, которые привели его в Дамкар. Там его уже ждали, и он стал обучаться тайным магическим искусствам. Так прошло несколько лет.
Все время, пока Питер говорил, Рене смотрела на него с каменным выражением на лице.
— После окончания учебы он пересек весь Египет и, прибыв в Фез, присягнул на верность духам природы. Затем молодой человек поехал домой, побывав сначала в Испании, а потом и в Германии. Несколько лет он был приверженцем отшельничества, а потом решился передать другим все свои накопленные знания и посвятить себя добру. Он добрался до пристанища Святого Духа, где начал исцелять людей и собирать вокруг себя единомышленников. Впоследствии его ученики разбрелись по всей Европе, чтобы распространять его учение. Мужчину звали Христиан Розенкрейц, на латыни его инициалы CRC.
Рене не проронила ни слова.
— У истории есть продолжение. Пришло время, и этот мужчина умер. Его похоронили в тайном месте. Спустя сто пятьдесят лет это место нашли. Могилой оказалась пещера, освещаемая «магическим светом» и украшенная разного рода магическими символами. Внутри было найдено совсем невредимое тело.
Патрик смотрел на своего коллегу со все возрастающим удивлением, а тот как ни в чем не бывало продолжал:
— В середине семнадцатого века вся эта история стала очень популярной, после того как в свет вышел труд под названием «Fama Fraternitatis». Каждый, кто хотел присоединиться к так называемым последователям Розенкрейца, должен был подтвердить это своими поступками или научными трудами. Даже в наши дни еще существуют тайные общества и ордены, апеллирующие к Розенкрейцу. К их числу относятся и «Истинные наследники креста и розы», разве не так? По внешней атрибутике вы очень похожи на любую масонскую ложу, но в действительности вы считаете себя истинными последователями мистических розенкрейцеров. Даже при выборе вашего псевдонима вы постарались использовать буквосочетание великого основателя, не так ли, Клер Рене Колладон?
Она набрала полную грудь воздуха, но Питер так и не дал ей возможности возразить.
— Вы бы очень хотели узнать, откуда у нас взялся набросок с изображением розы и фразы «Пусть это будет примером для моих учеников», так? Вы полагаете, что мы напали на след Христиана Розенкрейца. Возможно, вы правы. Только представьте: мы обнаружили пещеру, сверху донизу исписанную странными выражениями, зачастую неразборчивыми. В ней есть непонятный мерцающий свет. А на одной из ее стен выбит рисунок в виде розы с латинскими инициалами «C.R.C.» и подписью «Arcana publicata vilescunt…»
— … et gratiam profanata amittunt, — монотонно закончила Рене Колладон, — то есть «не мечи бисер перед свиньями и не устилай путь розами ослам». Это не храм Святого Духа, а могила Христиана Розенкрейца!
Питер замолчал, и еще около минуты никто не отваживался возобновить беседу.
— Если то, что вы говорите, — в конце концов сказала Рене в нерешительности, — правда, то можете себе представить, что это значит?! Точно так же вы можете утверждать, что нашли Изумрудную скрижаль[18] или доску с заповедями Моисея… Нет! Конечно, вы лжете. В противном случае это было бы слишком ужасно.
— Ну, возможно, я просто выдумал все это, — отступил Питер. — Подумаешь, полистать пару книг по истории и энциклопедии по оккультизму, не такое уж это искусство, ведь так? Но я ведь могу говорить правду, а это значит, что я настолько близок к истине, что вам это не снилось даже в самых отчаянных снах. Конечно, мне не следовало бы об этом говорить вам… Наверняка на свете много людей, не меньше вашего заинтересованных в этом открытии. Да чего там говорить, я просто уверен, что есть и те, кто считает розу и крест простым гербом Мартина Лютера.
Рене рассерженно махнула рукой.
— Это Сэмюель рассказал вам? Этот дилетант до сих пор ищет архивы Лютера. Но Лютер родился позже Розенкрейца. Всю свою жизнь он только и мечтал о том, чтобы стать последователем Розенкрейца или хотя бы быть принятым его последователями. Отсюда его герб и известные всем труды. Но за всю свою жизнь ему так и не удалось снискать звания прилежного ученика и мистика. Идеи Сэмюеля просто смешны!
— Надеюсь, мадам, он не слышал вас, — заметил Патрик, — вам же нельзя заниматься здесь миссионерской деятельностью.
— Месье Невро, у меня и в мыслях ничего подобного не было, — она снова обратилась к Питеру: — Что ж, я выслушала вас, но теперь мне нужно подняться на подиум. Поэтому скажите прямо, что вы хотите от меня? Вы же не думаете, что я поверю вам прежде, чем увижу доказательства!
— У меня всего два вопроса к вам. Первый: что вы можете рассказать о необычных огнях в гробнице?
— Об огнях? Собственно, немного. Согласно легенде, гробница освещена «магическим солнцем». Однако большинство учеников полагают, что речь идет не о настоящем свете, а о том, символом чего она является. То есть гробница освещена лишь в переносном смысле.
— Это «магическое солнце», — сказал Питер, достав изображение концентрических кругов, — имеет такой символ?
Рене тут же отрицательно покачала головой, но еще некоторое время смотрела на изображение.
— Нет, нет, «магическое солнце» — это пентаграмма. То, что вы держите в руках, я еще ни разу не видела… но… что это? Это-то еще откуда у вас?
— Я правильно понял вас: вы ни разу прежде не видели этот символ?
— К сожалению, нет. И поверьте мне: учитывая все, что, возможно, уже сейчас поставлено на карту, я ни за что не стала бы скрывать от вас правду. Это и был второй вопрос?
— Да… — немного в растерянности ответил Питер.
— Мне пора идти, — сказала Рене. — Я советую вам зайти в зал и послушать дискуссии. Может, у вас возникнут еще какие-нибудь вопросы. Сразу после выступления я подойду к вам. Вы меня извините?
— Да, пожалуйста.
Как только Рене покинула исследователей, Патрик не выдержал:
— Теперь-то вы расскажете мне, что, черт возьми, все это значило?
— Она у нас на крючке, — ответил Питер, — и расскажет все, о чем мы только попросим.
— Вы что, только что придумали эту историю про Розенкрейца?
— Я не выдумал ее, а просто только что уловил некую взаимосвязь. И, как видите, попал не в бровь, а в глаз, — он рассмеялся.
— В следующий раз, когда вас снова осенит, уж пожалуйста, предупредите меня.
— Конечно. Прошу прощения, все произошло очень неожиданно.
Патрик кивнул.
— Но вы же не полагаете всерьез, что мы наткнулись на могилу Христиана Розенкрейца?
— М-да, наша пещера как нельзя лучше подходит к легенде о Розенкрейце, не так ли?
— И все же, вы думаете, это могила или нет?
— Конечно же, нет! — Питер улыбнулся. — Мы же сами с вами установили, что пещера датируется тринадцатым веком. В то время никаких розенкрейцеров еще и в помине не было, если они вообще когда- нибудь существовали. Но Рене этого ни в коем случае нельзя говорить.
Патрик приподнял брови.
— Вы удивляете меня, Питер!
— Впрочем, все в действительности могло быть именно так: в пятнадцатом веке жил Христиан Розенкрейц, а потом появился Мартин Лютер, который хотел стать его учеником. Возможно, кто-то из них так же, как и мы, открыл эту пещеру и написал на стене: «Пусть это послужит примером моим ученикам».
— Звучит убедительно, — отметил Патрик, — но, к сожалению, мы до сих пор не знаем, как возникла
