возродить ее право на господство.
Президент медленно выдохнул. Разговор принял неожиданный оборот. Жан-Батист Ларош был слишком умен, и Мишо никак не мог представить себе его религиозным фанатиком, которого к тому же поддерживают промышленники. Пусть даже промышленники — его родственники. Но именно поэтому трудно предположить, что только его безумные проповеди о милости Божьей привели к такому успеху. Его явно поддерживал кто-то еще, соглашался с ним и даже превратил его в верующего человека.
— И этот мессия, — нерешительно начал президент, — это вы?
— Да, — Жан-Батист встал прямо напротив президента, его триумфальное настроение вернулось, — да, я и есть тот мессия. И те, кто поддерживает меня, хорошо об этом знают. И вы ничего не сможете с этим поделать. Но если вы убьете меня, то будете жестоко за это наказаны. Потому что я истинный наследник королевской крови!
Фернанд Левазье припарковал автомобиль на обочине насыпной дороги, которая сразу же за хижиной лесничего уходила в гору. Отсюда пешком приблизительно за полчаса можно было добраться до другого конца забора, который исследователи воздвигли вокруг горы. Лесничий не знал точно, где мог находиться этот забор, если с этой стороны горы он вообще был. Эту сторону горы он знал очень хорошо. Здесь была отвесная скала, что делало возведение ограждения совершенно ненужным. Зато на утес можно было взобраться, а следовательно, пробраться на огороженную территорию и разгадать загадку ученых. Именно на это и рассчитывал лесничий.
Левазье надел темно-зеленый камуфляж, чтобы двигаться по лесу незамеченным. Через плечо он повесил ружье, чтобы в случае чего выдать себя за наивного охотника. Ему трудно было оценить то, что затеяли исследователи, но лагерь рейнджеров и задействованное в этом проекте количество людей он отчетливо видел. Кроме того, лесничий полагал, что исследователи предупредили рейнджеров о возможных попытках проникновения на территорию. А следовательно, солдаты могли усилить охрану ограждения. Так что привлекать лишнее внимание ему было ни к чему.
Если вначале идти по лесу было довольно легко, то спустя некоторое время восхождение стало даваться все труднее. Деревья росли уже не так близко друг к другу, и путь был усыпан крупными камнями. Подлесок становился непроходимым и вместе с обломками горной породы образовывал естественные баррикады. А склон становился все круче. В конце концов Левазье добрался до утеса, но это заняло больше времени, чем он ожидал. Как и предполагалось, ни о каком заборе не было и речи. Честно говоря, тут он был совсем не нужен. Именно в этом месте стена производила впечатление совершенно неприступной — по крайней мере, без подходящей экипировки.
Лесничий повернул направо и пошел вдоль утеса. В лесу ему все время приходилось брать влево, поэтому сейчас он оказался не там, где нужно. Он искал расщелину, которую хорошо знал.
Фернанд превосходно ориентировался в этой местности, у подножия горы Архивариуса. Пару лет назад он посвятил несколько недель изучению горы. В этой части Лангедока не было ни одной горы, на которую нельзя было взобраться. Для этого, как правило, не требовалось особых усилий, и даже начинающий путешественник в средней физической форме не испугался бы подъема. А еще можно перебраться с одной вершины на другую по хребту. И только гора Архивариуса была исключением из правила. Она стояла отдельно, и поэтому взобраться на нее можно было только снизу. Фернанд Левазье не был ни скалолазом, ни спортсменом, так что ему пришлось потратить много времени, чтобы найти другой путь на гору. С противоположной стороны лес рос почти до вершины. Но даже там дорога заканчивалась отвесной скалой. После того как он нашел заветный путь, у Фернанда появилась цель покорить вершину горы Архивариуса. Но до сих пор он так и не смог этого сделать. Особенно после того, как Фавель стал мэром и начались постоянные разногласия между экологами и строителями.
Идти пришлось недолго; вскоре его взору предстала та самая расщелина. Вообще-то, это была не просто расщелина, но понять это можно было, только побывав внутри. Через пару метров щель увеличивалась в размерах, и уже можно было идти совершенно свободно. Вероятно, несколько столетий назад, или даже еще раньше, именно в этом месте гора раскололась пополам. А может, она раздвигалась на протяжении всего этого времени. Тонны горной породы лежали на дне расщелины, а по бокам росли кустарники. Фернанд Левазье еще ни разу не поднимался по этой дороге, но точно знал, что по краю расщелины было достаточно много выступов, по которым, соблюдая осторожность, можно было добраться почти до самого верха. На пути попадались и ямы — то ли от дождевой воды и осыпающейся горной породы, то ли от обрушившихся пещер. Но расщелина уходила в глубь горы, все больше напоминая глубокую рваную рану.
Лесничий шел по тропинке и медленно, но верно приближался к цели. Пару раз он соскальзывал с камней, но в общем дорога была надежной. Сорвавшись, он или застрял бы между каменными массивами; или обрушился бы с остатками горной породы вниз, переломав все кости. Но перед путешествием он позаботился о прочной обуви и теперь, прежде чем сделать очередной шаг, руками и ногами проверял путь впереди. Через полчаса Фернанд оказался на каменной площадке. Он осторожно подошел к краю обрыва и посмотрел вниз, чтобы сориентироваться. Лесничий не поверил своим глазам: он вскарабкался уже на несколько сотен метров. Леса практически не было видно. Не говоря уже о заборе или рейнджерах. Но пока он все еще находился на противоположной стороне горы, которая казалась всем чересчур отвесной. И, видимо, поэтому за ней никто не наблюдал.
Фернанд Левазье осмотрелся. До сих пор было не очень сложно. Теперь придется перейти на другую сторону, но нужно обязательно запомнить это место, чтобы назад вернуться той же дорогой.
Плотно прижавшись к горе, он продолжил путь по уступу шириной в метр. То и дело Фернанд смотрел не под ноги, а вниз, чтобы оценить, виден он или нет. Он не предполагал, что будет виден как на ладони, а вот стоящий за деревом человек с такой высоты был бы совершенно незаметен. Левазье оставалось только уповать на то, что стоящий внизу случайно не поднимет вверх голову. Шансы у лесничего были велики: ни один рейнджер не ожидал проникновения на территорию сверху.
Выступ вывел Фернанда Левазье на противоположную сторону горы. Перед ним открылся знакомый вид на более пологий склон, где местами между деревьями попадались небольшие луга. Подъем по этой стороне был бы намного приятнее, и он запомнил его на будущее. Сейчас предположения лесничего подтвердились: здесь он никогда не прошел бы незамеченным. Он увидел свежевырубленную просеку и следы автомобильных колес. Значит, это действительно то место, где работали исследователи и рейнджеры. Пристально вглядываясь в более мелкие детали, лесничий замер от удивления.
К очень отвесному утесу под ним вел профессионально закрепленный трос. Очевидно, он служил исследователям для того, чтобы взбираться наверх. И заканчивался он прямо под ним!
Фернанд Левазье осторожно наклонился вниз и увидел, что на расстоянии нескольких метров от него находился еще один выступ. Трос вел именно туда. По следам на земле было ясно, что там велась активная работа. Он разглядел большую канистру с горючим, и его уже было не остановить. Он начал нетерпеливо осматриваться в поисках подходящего спуска и скоро нашел пару относительно надежных выступов. В считанные секунды он преодолел расстояние и удивился еще больше. То, что сверху выглядело небольшим уступом, оказалось просторной террасой, ведущей внутрь горы. У стены стояли бочки и два генератора. От них прямо в пещеру вели кабели. Но вход в пещеру был забаррикадирован тяжелой железной дверью.
Ворота выглядели очень солидно и даже были оснащены кодовым замком. Проникнуть туда было невозможно. Но что же скрывалось за этими дверями? Неужели исследователи нашли золото? Или уран? Или они проводили тайные эксперименты? Могли этот вход вести в лабораторию или на склад?
Фернанд Левазье ощупал дверь и попробовал заглянуть внутрь сквозь узкие щели между дверью и неровными стенами пещеры. К сожалению, там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Но его подозрения подтвердились: это имеет такое же отношение к бешенству, как Луи де Фюнес к Шарлю де Голлю.
Лесничий пришел в отчаяние от того, что его следствие внезапно закончилось. Он был так близок к цели! Но пытаться проникнуть туда не было никакого смысла. С тем же успехом можно было дождаться здесь заблудившегося рейнджера. Все, что он мог узнать сейчас, он узнал. Оставалось только подобраться поближе к исследователям, и у него уже созрел кое-какой план, как это обставить.
