— По-моему, она на вас похожа, — сказал маэстро Липпи, поглядывая то на меня, то на портрет. — Или вы на нее. Не глазами, не цветом волос, а чем-то таким неуловимым. Не знаю. Что вы думаете?
— Я думаю, это комплимент, которого я не заслуживаю. А кто автор портрета?
— Ага! — Маэстро подался ко мне с хитрой улыбкой. — Я нашел ее, когда унаследовал мастерскую. Она была спрятана в стене, в железном ларчике, вместе с книгой. Это оказался дневник. Я думаю… — Липпи еще не договорил, а волоски у меня на руках встали дыбом, и я не сомневалась, что сейчас услышу. — Нет, я просто уверен, что это работа Амброджио Лоренцетти. Он ее и спрятал вместе со своим дневником. Его моделью была ваша тезка, Джульетта Толомеи. Он написал ее имя на задней стороне холста.
Я смотрела на картину, не в силах поверить, что это тот самый портрет, о котором я читала. Он оказался ничуть не менее завораживающим, чем я себе представляла.
— А дневник все еще у вас?
— Нет. Я его продал. Я поговорил об этом с другом, тот поговорил со своим другом, и вдруг нашелся человек, который захотел его купить. Его звали профессор Толомеи. — Маэстро Липпи посмотрел на меня, приподняв брови. — Вы тоже Толомеи. Может, вы его знаете? Он сейчас должен быть глубоким стариком.
Я опустилась на ближайший стул — без сиденья, но мне было все равно.
— Это был мой отец. Он перевел дневник на английский. Я его сейчас читаю. Там все о ней, — кивнула я на портрет. — О Джульетте Толомеи. Она действительно моя прапра и так далее бабка. Он описал ее глаза в своем дневнике… Так вот они какие.
— Я знал! — Маэстро Липпи повернулся к портрету в детском ликовании. — Она ваш предок! — Он засмеялся и снова повернулся ко мне, схватив меня за плечи. — Как я рад, что вы пришли ко мне в гости!
— Я только одного не понимаю, — сказала я. — Для чего маэстро Амброджио спрятал эти вещи в стене? Может, это не он, а кто-то другой?..
— Не думайте слишком много! — предостерег художник. — От этого возникают морщинки на лице. — Он замолчал, охваченный неожиданным вдохновением. — В следующий раз я вас нарисую. Когда вы придете? Завтра?
— Маэстро… — Я сообразила, что нужно хватать его за ноги, пока он окончательно не потерял чувство реальности. — Я как раз хотела спросить, нельзя ли мне у вас сегодня задержаться?
Он посмотрел на меня с любопытством, словно это я не в себе, а не он.
Я почувствовала, что должна объясниться.
— Там кто-то ездит… Я не знаю, что происходит. Но этот тип… — Я покачала головой. — Я понимаю, это глупо прозвучит, но за мной следят, не знаю почему.
— Вот оно что, — протянул маэстро Липпи. Очень бережно он занавесил тканью портрет Джульетты Толомеи и проводил меня обратно в мастерскую. Там он усадил меня на нормальный стул и вставил в руку бокал, а сам сел напротив, глядя на меня, как ребенок в ожидании сказки. — Мне кажется, вы знаете почему. Расскажите, зачем вас кто-то преследует?
В следующие полчаса я рассказала ему все. Сперва я не собиралась этого делать, но, начав говорить, не могла остановиться. Было что-то особенное в самом маэстро и в том, как он смотрел на меня, — глаза сверкали живым интересом, он часто кивал в знак согласия, и в душе моей затеплилась надежда, что он сможет подсказать, что за всем этим кроется (если, конечно, у происходящего есть свои тайные причины).
Я рассказала ему о моих родителях и роковых несчастных случаях, намекнув, что человек по имени Лучано Салимбени может иметь отношение к обоим убийствам. После этого я описала содержимое шкатулки моей матери и кратко передала содержание дневника маэстро Амброджио, упомянув и о словах кузена Пеппо о неведомом сокровище под названием «Глаза Джульетты».
— Доводилось ли вам слышать о таком артефакте? — спросила я, увидев, что маэстро Липпи нахмурился.
Не ответив, он поднялся, секунду постоял, вытянув шею, словно заслышав зов издалека, и двинулся вглубь дома. Я поняла, что должна идти за ним, и поковыляла в другую комнату, а оттуда вверх по лестнице в длинную узкую библиотеку с покосившимися книжными шкафами от пола до потолка. Там мне оставалось лишь смотреть, как маэстро упорно кружит около стеллажей, ища, как я предположила, какую-то книгу, не желавшую попадаться. Наконец, он выдернул с полки какой-то том и торжествующе поднял в воздух:
— Я помню, что видел ее где-то здесь!
Книга оказалась энциклопедией легендарных чудовищ и сокровищ — видимо, эти два явления не поддаются разделению. Маэстро принялся ее листать, и я увидела, что иллюстрации имеют отношение скорее к сказкам, чем к моим резальным проблемам.
— Вот! — воскликнул он, с воодушевлением ткнув пальцем в какую-то колонку. — Что вы на это скажете?
Не в силах ждать, пока мы спустимся на первый этаж, он зажег шаткий торшер и прочитал текст вслух на сумбурной смеси итальянского и английского.
Суть истории была в том, что «Глазами Джульетты» назвали два редкостно огромных сапфира из Эфиопии, вначале носивших название «Эфиопские близнецы», предположительно приобретенных мессиром Салимбени из Сиены в 1340 году в качестве свадебного подарка своей невесте Джульетте Толомеи. Позже, после трагической гибели Джульетты, сапфиры были вставлены в орбиты глаз золотой статуи, воздвигнутой над ее могилой.
— Слушайте, слушайте это! — Маэстро Липпи горячо водил пальцем по строчкам. — Шекспир тоже знал о статуе! — И он перевел мне строфу из финала «Ромео и Юлии», приведенную в энциклопедии на итальянском:
Из золота ей статую воздвигну.
Пусть людям всем, пока стоит Верона,
Та статуя напоминает вновь
Джульетты бедной верность и любовь.
Покончив с чтением, маэстро показал мне иллюстрацию, и я сразу узнала двухфигурную статую — коленопреклоненный мужчина обнимает полулежащую женщину, За исключением некоторых деталей это была та самая скульптура, которую мама раз двадцать зарисовала в своем блокноте.
— О Боже! — Я наклонилась к книге. — А здесь что-нибудь сказано о местонахождении ее могилы?
— Чьей могилы?
— Юлии, в смысле Джульетты. — Я показала на текст, который он только что читал. — В книге сказано, что на ее могиле воздвигли золотую статую, но не сказано, где именно находится могила.
Маэстро Липпи захлопнул книгу и пихнул ее на первую попавшуюся полку.
— Зачем вам ее могила? — спросил он неожиданно враждебным тоном. — Хотите забрать ее глаза? Но если у нее не будет глаз, как она увидит Ромео, когда он придет разбудить ее?
— Я не собираюсь забирать ее глаза! — запротестовала я. — Я просто хочу… посмотреть на них.
— Ну что ж, — сказал маэстро, выключая старый торшер, — тогда поговорите с Ромео. Не знаю, кто еще способен ее найти. Но будьте осторожны: здесь водится много призраков, и отнюдь не все так же дружелюбны, как я. — Он подался ближе, испытывая какое-то дурацкое удовольствие от моего испуга, и прошипел в темноте: — «Чума, чума на оба ваших дома!»
— Великолепно, — холодно сказала я. — Спасибо за спектакль.
Он добродушно засмеялся и хлопнул себя по коленям.
— Бросьте! Не будьте этакой маленькой polio ! Я вас просто дразню!
Внизу после нескольких бокалов вина мне удалось вновь перевести разговор на «Глаза Джульетты».
— Что вы имели в виду, — спросила я, — когда сказали, что Ромео знает, где могила?
— А он знает? — поразился маэстро Липпи. — Не уверен. Вообще лучше спросите у него. Он сможет рассказать больше меня. Он молод, а я уже многое забываю.
Я попыталась улыбнуться:
