Кружа по бесконечным запутанным коридором с неотступно следующим сзади братом Лоренцо и солдатами, Ромео начинал тревожиться, что найти Джульетту в этом обитаемом мавзолее и спастись незамеченными — дело скорее удачи, чем храбрости.
— Осторожно! — прошипел он в какой-то момент и резко поднял руку, завидев впереди стражника, стоявшего на углу. — Назад!
Избегая схватки, они попятились по лабиринту коридоров и вскоре снова оказались в оружейной, затаившись в тени, которую не рассеивало пламя факелов.
— Там караульные на каждом углу, — прошептал один из людей Джианноццы. — Но в основном в этом направлении, — показал он вперед.
Ромео мрачно кивнул.
— Видел. Можно убирать по одному, но я бы подождал как можно дольше.
Ему не пришлось объяснять, отчего он хотел оттянуть шумную схватку. Горстка отважных солдат прекрасно понимала, что их намного превосходит число стражников, спящих сейчас в чреве замка, и когда начнется бой, единственной надеждой для них будет быстрое бегство. Для этой цели Ромео оставил внизу трех человек, чтобы держали лошадей наготове и, если понадобится, поймали Джульетту на руки или растянутый плащ, однако все предприятие грозило закончиться бесславным возвращением к Джианноцце и горьким признанием поражения.
Ромео уже отчаялся, когда брат Лоренцо тронул его за плечо и указал на знакомую фигуру, появившуюся в дальнем конце коридора с факелом в руках. Нино Салимбени шел медленно, почти неохотно, словно исполняя поручение, которое с радостью бы отложил. Несмотря на холодную ночь, он был одет в легкую тунику, хотя к поясу был пристегнут меч. Ромео сразу понял, куда он направляется.
Сделав знак брату Лоренцо и людям Джианноццы следовать за ним, он тихонько пошел по коридору, беззвучной тенью ступая по пятам злодея. Ромео замер, когда Нино, остановившись, обратился к двум стражникам, охранявшим плотно закрытую дверь.
— Можете идти, — сказал он. — Отдыхайте до завтра. Я лично обеспечу безопасность монны Джульетты. Да, остальные тоже свободны! — Он повернулся к охране, выстроившейся вдоль коридора. — Скажите на кухне, чтобы сегодня вас вволю напоили вином!
Только когда все стражники ушли, широко ухмыляясь при мысли о попойке, Нино набрал воздуха в грудь и взялся за ручку двери, но тут же вздрогнул от знакомого звука за спиной. Это был звук меча, вынимаемого из ножен.
Нино медленно обернулся и с недоверием уставился на непонятно откуда взявшегося противника. Когда он узнал человека, проделавшего столь долгий путь, чтобы сразиться с ним, глаза молодого Салимбени едва не выкатились из орбит.
— Это невозможно, ты же мертв!
Ромео шагнул вперед, под свет факела, со зловещей улыбкой.
— Будь я мертвецом и привидением, мой меч не причинил бы тебе вреда.
Нино смотрел на своего соперника с безмолвным интересом. Перед ним стоял юноша, которого он уже скинул со счетов, человек, бросивший вызов смерти, чтобы спасти девушку, которую любил. Возможно, в первый раз в своей жизни Салимбени пришло в голову, что перед ним настоящий герой, а он, Нино, — гнусный негодяй.
— Верю, — сказал он спокойно, вставив факел в подставку на стене. — Я уважаю твой меч, но не боюсь его.
— Это, — заметил Ромео, ожидая, пока соперник приготовится, — большая ошибка.
За углом брат Лоренцо с тревогой слушал этот разговор. У него в голове не укладывалось, почему Нино не позвал стражу, чтобы разделаться с Ромео. Ведь он столкнулся не с благородным вызовом, а с неблагородным вторжением в замок своего отца и не обязан был рисковать, соглашаясь на поединок, — как, впрочем, и Ромео.
Монах заметил, как люди монны Джианноццы, притаившиеся у стены, обменялись взглядами, спрашивая себя, почему Ромео не позвал их перерезать Нино глотку, прежде чем этот наглый юнец позовет на помощь. В конце концов, здесь не рыцарский турнир за любовь прекрасной дамы, а самое что ни на есть похищение девицы.
Но соперники думали иначе.
— Ошибку совершил ты сам, — возразил Нино, гордо обнажая меч. — Я буду всем рассказывать, как ты дважды был зарезан Салимбени. Люди решат, что тебе понравилось ощущение нашего клинка в твоем брюхе.
На лице Ромео мелькнула ироничная улыбка.
— Позволь тебе напомнить, — сказал он, становясь в стойку, — что с клинками в твоей семье с некоторых пор туговато. Люди только и говорят, что о… пустом тигле твоего папаши.
Такая дерзость заставила бы менее опытного бойца броситься на обидчика, забыв, что гнев вредит сосредоточенности и делает человека легкой добычей, но Нино не так легко было одурачить. Он сдержался и чуть коснулся клинка Ромео, признавая его правоту.
— Верно, — сказал он, двинувшись по кругу вокруг своего противника, ища брешь в его защите, — но мой отец достаточно умен, чтобы знать пределы своей силы, поэтому он послал меня заняться девушкой. Как неучтиво с твоей стороны задерживать для нее такое удовольствие! Она за этой самой дверью ждет меня с влажными губками и горящими щечками.
На этот раз сдерживаться пришлось Ромео. Легчайшим прикосновением он проверил меч в руке Нино, ощутив дрожь в его руке.
— Дама, о которой ты говоришь, — сурово сказал он, — моя жена, и она встретит меня криками восторга, когда я изрублю тебя на куски.
— Даже теперь? — сказал Нино, делая выпад в надежде на неожиданность, но промахнулся. — Насколько я знаю, она тебе такая же супруга, как моему папаше. А скоро, — он ухмыльнулся, — она будет просто моей шлюхой, таскающейся за мной целыми днями, чтобы уговорить ублажить ее ночью.
Ромео сделал выпад, но промахнулся буквально на волос. Нино вовремя парировал и отбил удар. Однако это положило конец их разговору, и некоторое время слышался лишь лязг клинков от ударов, которыми обменивались заклятые враги, кружившие в смертельном танце.
Ромео уже не был проворным и подвижным бойцом, как до своего ранения, но перенесенные испытания научили его стойкости и, что еще важнее, затопили душу раскаленной ненавистью, которая, будучи направлена в нужное русло, способна превзойти любое мастерство. Поэтому, хотя Нино с явной насмешкой легко перемещался по кругу, Ромео не брал наживку, терпеливо ожидая момента расплаты, который, как он знал, дарует ему Дева Мария.
— Как мне повезло! — воскликнул Нино, думая, что Ромео не решается атаковать из-за усталости. — Два любимых занятия в один вечер! Скажи, а каково…
На долю секунды Нино утратил равновесие, и Ромео, мгновенно воспользовавшись шансом, сделал молниеносный выпад. Меч прошел между ребер, пронзив Салимбени насквозь и пригвоздив к стене.
— Сказать, каково? — усмехнулся он прямо в изумленное лицо Нино. — Ты точно хочешь знать?
Он с отвращением выдернул меч, и безжизненное тело соскользнуло на пол, оставив широкий красный след на стене.
Из-за угла за короткой дуэлью расширенными глазами наблюдал брат Лоренцо. Смерть наступила мгновенно, и на лице Нино застыло удивление. Монаху хотелось, чтобы Салимбени перед смертью успел осознать свое поражение, но Небеса оказались милосерднее своего служителя и оборвали мучения негодяя, не дав им начаться.
Не мешкая и не даже вытерев клинок, Ромео перешагнул через тело и повернул дверную ручку, которую так ревниво защищал Нино. Видя, как его друг исчез за роковой дверью, брат Лоренцо, наконец, вышел из тени и поспешил по коридору с наемниками Джианноццы, готовый броситься за Ромео в неизвестность.
За порогом монах остановился, чтобы дать привыкнуть глазам. В комнате не было огня, кроме красного света углей в камине и слабого звездного блеска в открытом окне, но Ромео уже стоял у кровати, пытаясь разбудить спящую на мягком ложе.
— Джульетта, любовь моя! — повторял он, обнимая девушку и осыпая поцелуями бледное лицо. —
