кажется, все нормально.
В окно я увидел Рея – тот со всех ног бежал к нашему домику. Странно. Рей всегда ходил степенно, никуда не торопясь. Я никогда не видел его таким, полным решимости. Что-то явно было не так.
– Думаю, нам пора сматываться отсюда.
– Что случилось?
– Ничего. Но случится. Возможно даже, очень скоро.
Рей заглянул к нам в окно.
– Надо с тобой поговорить. Ты не против? – сказал он Фабиану.
– Извини, Рей, это был несчастный случай, недоразумение, – произнес тот тоном кающегося грешника. Он неловко попытался встать на ноги. Его вело из стороны в сторону. – С ней все в порядке?
– Она ужасно расстроена, чувак. И у нее поцарапана нога.
– Я должен с ней поговорить.
Фабиан рванулся к двери и, роняя по дороге зерна маиса, вылетел на улицу. Плошка с грохотом стукнулась о деревянный пол. Рей поймал Фабиана за локоть, придерживая его так, чтобы он не упал и не убежал.
– Лучше не надо. Она не желает тебя видеть.
– Черт возьми! Это было недоразумение. Я бы ни за что не позволил себе сделать ей больно.
Рей решительно затолкал Фабиана обратно в домик и встал в проходе, преграждая ему путь. Фабиан шаткой походкой добрался до кровати и сел.
– Не хочешь рассказать мне, что все-таки произошло?
– Я уже говорил: несчастный случай. Мы были в пещере, пытались пройти по тропе, ведущей дальше через скалу. Сол упала. Я пытался поймать ее, Рей, честное слово. Я не виноват. А она вдруг начала кричать и побежала. Она бежала от меня до самого дома.
– Она – нет, не могу поверить! – она говорит, ты специально толкнул ее. Утверждает, что ты ее ударил.
– Я пытался удержать ее от падения, только и всего. Клянусь. Да я бы никогда в жизни не поднял руку на твою дочь, Рей. За кого ты меня принимаешь?
– Допустим. А теперь послушай. – Рей зашел в домик и сел на кровать рядом с Фабианом. Длинные патлы, словно шторы, с обеих сторон занавешивали ему лицо. – Твое слово против ее. Но не бойся. Я знаю, она фантазерка. И все равно я бы советовал тебе до конца вашего здесь пребывания держаться от нее подальше. Договорились?
– Но я ни в чем не виноват!
– Верю.
– Я просто… – робко начал Фабиан.
– Прошу тебя – делай так, как я сказал, и я не стану на тебя злиться, – перебил его Рей. – Я помню, завтра вы все равно уезжаете. Так что давай забудем про все и хорошо проведем последний день. Только не подходи к моей дочери. Боже! Как же я ненавижу ссоры. Давай оставим эту тему и все забудем, хорошо? Мне еще надо мебель чинить.
– Все забыто, – ободряюще заверил я Рея, закрывая за ним дверь.
Я наблюдал в окно, как он вприпрыжку направился обратно к бару.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил я, поворачиваясь к Фабиану.
Тот, всхлипывая, скулил, как раненое животное.
– Там было темно, и я не различал дорогу, – еле слышно прошептал он.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Мы взяли фонарики, но так и не нашли тропы, которая ведет через скалу. Мы прошли довольно далеко. Даже потревожили кучу летучих мышей. Они кружились над нашими головами, как в фильмах ужасов. Мы зашли так далеко, что уже почти не видели дневного света за нашими спинами. Ход вел дальше, но становился все уже и уже, стены все плотнее смыкались вокруг нас. Сол стало страшно. Она сказала, что хочет вернуться домой.
– Что ты сделал?
– Меня это взбесило, – с раскаянием произнес он, глотая слезы. – Я так разозлился при мысли, что, возможно, дальше прохода нет, что, кажется, сорвался на нее. Там было темно. Но я не собирался причинять ей боль, клянусь. Это было ужасно. Честное слово, Анти, я не лгу. Я должен увидеть ее и извиниться. Я ей все объясню. Тогда завтра мы можем снова пойти туда. Возьмем фонарики получше. Ну, или что там еще надо.
Он выпрямил ноги и попытался подняться. Я не часто совершаю поступки, которые удивляют меня самого. На мою трусость можно положиться в любой ситуации. Но то, что я сделал в следующее мгновение, удивило нас обоих. Как только он поднялся на ноги, я толкнул его в грудь и он полетел обратно на кровать.
– Думаю, будет лучше, если ты останешься здесь, пока не протрезвеешь, – произнес я с несвойственной мне решительностью. – И вообще пора оставить всю эту чушь по поводу пещеры и этого дурацкого купола.
Я вышел из домика, пока не успел окончательно рассвирепеть.
По пути к бару я услышал, что из душевой кабинки доносится голос Кристины. Дверь была открыта, и, проходя мимо, я увидел, как она накладывает повязку на ногу дочери. Должно быть, Кристина привела сюда Сол, чтобы отмыть грязь с царапины, прежде чем наложить повязку. И хотя девочка героически стояла под струей холодной воды, по всхлипам нетрудно было догадаться, что она совсем недавно плакала.
Я просунул голову в дверь. В кабинке стоял запах антисептика.
– Все в порядке? – спросил я.
– Да. Ничего страшного, – успокоила меня Кристина. – Солита упала и ударилась, но все будет хорошо, правда? – Она ободряюще потрепала девочку по щеке.
Сол согласно кивнула, но как только мать взялась накладывать бинт, поморщилась от боли.
– Это моя храбрая девочка! – сказала Кристина.
– Фабиан очень расстроен. Он хочет извиниться. Честное слово, он не собирался тебя обижать, – сообщил я.
– Конечно, – примирительно ответила Кристина, продолжая колдовать над ногой дочери. – Мы знаем, все вышло случайно.
– Нет! Неправда! – неожиданно прокричала Сол, отталкивая руку матери. – Никакая это не случайность! Я не дура. Я же говорила вам. Он толкнул меня! Он специально это сделал!
– Успокойся, крошка. Пожалуйста. Нельзя говорить такие вещи, если их невозможно доказать. Потерпи еще немного. Не дергайся, пока я не закончу бинтовать тебе ногу. А потом мы пойдем и сделаем тебе банановый коктейль. Хорошо?
Задобренная обещанием коктейля, Сол послушно кивнула. Но я видел, что малышку буквально трясет от нанесенной обиды.
– С ней все будет хорошо. Она отойдет, – обернувшись, сказала мне Кристина. – Уверена, это было недоразумение. Честно. Скажи Фабиану, пусть не переживает.
Но в ее голосе было меньше тепла, чем обычно.
Когда я вернулся в бар, то увидел там Салли Лайтфут, которая расплачивалась с Реем. Она вытащила из ботинка комок банкнот и теперь, по ходу пересчитывая их, аккуратно расправляла на столе. Тем временем Рей зачитывал счет:
– Так. Это две ночи, полное питание и жилье, да еще сколько там пива ты выпила? Это все? Ладно. Тогда 15 тысяч сукре. Ах да. Ты рассказала прекрасную историю. Пусть будет 12 тысяч.
У меня сердце разрывалось при мысли, что Салли сейчас уедет. Я попытался придумать что-нибудь такое, что могло бы ее остановить, под любым предлогом. Но на ум так ничего и не пришло, поэтому я стоял и тупо смотрел, как у меня на глазах умирает лелеемое в моем воображении невозможное будущее.
Очевидно, комок банкнот, только что извлеченный из ботинка Салли и столь внушительный на вид, быстро иссяк, оказавшись пустяковой суммой, которой не хватало, чтобы расплатиться. Ветер колыхал несколько лежащих на столе мятых бумажек.
– Остальные деньги в машине, – виновато объяснила Салли. – Для сохранности. Подождите. Я
