– Тем более!
– Ладно, мать, я пойду. Мне всегда казалось, что ты все понимаешь, но вы, бабы, все одинаковы.
– Ну, если все одинаковы, так чего расстраиваться?
Он только безнадежно махнул рукой и ушел. Хотелось напиться. Но хватило ума не поддаться настойчивому желанию. Когда он вошел в квартиру, сразу раздался звонок в дверь. Он вздрогнул.
– Алексей Кириллович, вот…
За дверью стояла соседка по площадке, держа на руках… Мамзика, грязного, исхудавшего, с уже совершенно трагическими глазами. – Ведь это ваш?
– Мой! – закричал Алексей. – Где вы его нашли?
– У подъезда мяукал. Я вспомнила, что Туся в новогоднюю ночь просто с ног сбилась, искала его. Она дома?
– Нет, она уехала в Питер, к подруге. Спасибо вам огромное, мы так расстраивались. Иди ко мне, шлендра! Куда тебя понесло? Еще раз спасибо!
– Да не за что.
В глазах соседки читалось явное недоверие и жуткое любопытство. Видимо, разговоры о Тусином бегстве уже бродили по подъезду.
Значит, в новогоднюю ночь пропал не только муж, но и котенок… И она пришла в отчаяние… Но куда она могла податься? Утешает то, что она все-таки взяла кое-какие вещи.
Первым делом он вымыл котенка, который даже не сопротивлялся, а сидел в раковине, терпеливый и благодарный. Алексей вытер его и понес на кухню кормить.
– Ешь, гулена, но не надейся на добавку, а то тебе плохо станет, вон как исхудал…
Но Мамзик и не просил добавки. Поев, он слегка умылся и на заплетающихся лапах побрел в прихожую. Алексей подхватил его, уложил на кресле и прикрыл махровым полотенцем.
– Спи, бродяга.
– Затем позвонил матери и рассказал о возвращении блудного котенка.
Нина Михайловна огорчилась еще больше.
– Лешик, не знаю теперь, что и думать… Может, наймешь частного детектива, а?
– Частного детектива? Зачем? Чтобы убедиться, что она не покончила с собой? Но когда хотят свести счеты с жизнью, не берут с собой вещи… Просто надо признать, что она меня бросила… Наверное, чтоб меня опередить… У нее была навязчивая идея, что я моложе… что у меня непременно появится молодая девчонка… Ну что ж, может, все и к лучшему. А Мамзик теперь со мной. Уже не так кисло будет возвращаться в квартиру. Что ж, будем жить.
Он страдает, он ужасно страдает, подумала Нина Михайловна. Она тоже чувствовала себя несчастной. Исчез человек, которого она любила, считала близким, надежным другом… Ей некому было сейчас рассказать о счастливых днях, проведенных в Риге. И она заплакала.
Прошло около месяца, и как-то вечером в квартире Нины Михайловны раздался звонок в дверь. Она никого не ждала.
– Кто там?
– Нина, открой!
– Кто это?
– Кирилл!
– Господи боже мой, откуда ты взялся? – спросила она из-за двери, охваченная бурей противоречивых чувств.
– Ну не на лестнице же мне объяснять, – раздраженно бросил он.
Она распахнула дверь.
– Кирка, ты? С ума сойти! Вот уж не ожидала! Вспомнил о сыне, что ли?
Как он изменился, как постарел, но и я ведь постарела… Нет, он еще хорош, только глаза какие-то несчастные…
– На улице так метет, я отвык… Ниночка, я рад тебя видеть, ты прекрасно выглядишь… Нина, у меня к тебе разговор, он будет ужасным, я знаю, но помочь мне можешь только ты… Я прекрасно понимаю, что обращаться с этим именно к тебе просто безумие, цинизм, черт знает что такое, но у меня нет выхода…
– Да что случилось? Откуда ты вообще взялся?
– Нина, я виноват перед тобой и сыном…
– Вспомнила баба, як дивкой была… Все быльем давно поросло, Кирюша. Сын вырос без тебя и никогда даже не вспоминает, что у него был отец. А ты решил на старости лет прощения просить? Зачем?
– Нина, та вина и впрямь уже быльем поросла, но, видимо, судьбе было угодно наказать меня, и очень жестоко… за легкомыслие молодости… И моя вина усугубилась безмерно… Но это было сильнее меня…
– Да что ж это такое? Говори толком, как еще ты смог провиниться передо мной и сыном?
– Я на старости лет полюбил… по-настоящему, безумно, я сопротивлялся как мог… Нина, я пришел, потому что знаю, что не был твоей великой любовью, и знаю твердо, что ты по-настоящему добрый и великодушный человек, не отягощенный дурацкими предрассудками…
– Кирилл, может, тебе надо выпить, чтобы наконец связно рассказать все? А то я ничего не пойму. Какое мне в конце концов дело до твоей поздней любви, а? Ты пришел исповедаться? Так я не отпускаю грехи… Или отпускаю заранее. Ты вообще-то здоров?
– Да-да, я здоров… Просто я… Нина, я полюбил твою невестку…
– Какую невестку? – ошалело пробормотала Нина Михайловна.
– Тусю. А она исчезла, и я не знаю, где ее искать…
Нина Михайловна замерла.
– Что ты сказал?
– Ровно то, что ты услышала. Я люблю Тусю, я не могу без нее, а она исчезла. Помоги мне ее найти… Я пытаюсь хотя бы вылепить ее портрет, но лицо ускользает… Нина, помоги мне… Я в отчаянии.
– Да уж, если ты пришел с этим ко мне, то действительно… в отчаянии, – со злой усмешкой сказала она. – Но где ты с ней познакомился? Влюбиться в нее, конечно, немудрено, но это уж чересчур…
– Нина, ты знаешь, где она?
– Понятия не имею. Она исчезла. Видимо… А она тоже в тебя влюбилась?
– Да.
– О, теперь многое становится понятным… Но как? Откуда ты ее знаешь?
– Это чистейшая случайность… Зачем тебе подробности?
– Нет уж, подробности мне и в самом деле ни к чему, уволь. И как у тебя хватило наглости явиться ко мне?
– Это была моя последняя надежда.
– А Туся знает, кто ты?
– Сначала… мы оба ничего не знали, нас бросило друг к другу… Потом я понял, кто она, и сбежал, позорно сбежал, отлично понимая, что наша связь попросту невозможна, преступна… Я уехал, надеялся, что расстояние… Но нет. Я сходил с ума… И вернулся к ней…
– Ну да, ведь сын для тебя – абстракция.
– Нина, пощади…
– Щадить тебя? С какой стати? Мало того что ты бросил сына в двухлетнем возрасте, так теперь ты увел у него жену… Как прикажешь к тебе относиться?
– Ну воля твоя… я признаю свою вину полностью.
– А что толку от твоих признаний? Значит, Туся спуталась с тобой… И ты ей все рассказал?
– Нет, я не решился… Но она, видимо, догадалась… и прислала мне письмо, что не желает больше меня видеть… Я было смирился, но… Я опять уехал, думал, что работа отвлечет… Но все валится из рук… Я звонил ей… но она исчезла.
– И ты не придумал ничего умнее, как заявиться ко мне?
– Да, именно так. Ничего умнее не придумал, – жестко произнес он. – Я знаю, что вы с ней очень дружны, и я подумал, что тебе она сообщит…
Он совершенно раздавлен, подумала Нина Михайловна. Но, кажется, действительно любит Туську… Да, переплет…
