напросились.
Дела она передавала молодой — лет двадцати пяти — девушке, которая явно мало разбиралась в авторском праве. Но она по крайней мере не исходила завистью, а была чрезвычайно озабочена предстоящей работой. И на том спасибо. Обиднее всего, что Мария Игоревна была заодно со всеми.
Элле казалось, что они все-таки дружат… Ну да ладно. Собрав вещи, она зашла к Серову, который, пряча глаза, выдал ей конверт с деньгами. Она вскрыла его и пересчитала деньги у него на глазах.
— Не думаете же вы, что я вас обсчитал! — не выдержал он.
— Мало ли чего я раньше не думала! Все в порядке, Валерий Яковлевич. Всего наилучшего!
— Элла Борисовна.., вы.., это.., не поминайте лихом!
— Да боже меня сохрани. Зачем? Я просто забуду вас как дурной сон.
И с этими словами она навсегда покинула литературное агентство «Персефона».
А днем она поехала на радио. Студия располагалась тоже на Королева, 19. Маленькое, тесное помещение, где было лишь три комнаты и постоянно толокся народ. Суета была, пожалуй, еще почище чем в телестудии, но Элле там понравилось.
Елизавета Петровна познакомила ее со всеми. Элла подписала договор, заполнила анкеты, какие-то карточки и вышла с постоянным пропуском сотрудника радиостанции. Надо позвонить Машке и позвать ее в ресторан — отметить такие важные события. В вестибюле она столкнулась с Пузайцером.
— Аркаша! Привет! — Она окинула его удивленным взглядом. Интересно, что в нем так привлекло Машку? Она не могла понять.
— Элла, привет, ты что тут делаешь?
Она молча протянула ему пропуск.
— Сила! А что я говорил? Замуж пока не собираешься? Нет? И правильно! Кстати, наши все считают, что твое шоу хорошо пойдет. Думаю, в начале марта будем снимать дальше… Слушай, а как там твоя подруга поживает?
— Машка? Вот хочу с ней сегодня встретиться.
— Привет ей от меня!
— Спасибо, передам!
— Ну а как вообще дела?
— Меня с работы выгнали! — не без удовольствия сообщила Элла.
— За что? — воскликнул Пузайцер.
— А вот за наше шоу и выгнали.
— Да ладно, не гони пургу!
— Честное пионерское!
— Обзавидовались, что ли?
— Именно! Да как поспешили! Шоу в субботу, а в понедельник — позвольте вам выйти вон.
— А чего ты веселишься?
— Плакать мне, что ли?
— Тоже верно, ты у нас не пропадешь! Они еще будут тебя умолять вернуться, козлы.
— В основном козы.
— Между прочим, моя жена собирается на Новый год печь твой кекс! И ты ей жутко понравилась. Вот, говорит, наконец нашли бабу без затей.
Так она выразилась. А она, чтоб ты знала, больше всего на свете ненавидит затеи. Ей главное, чтобы было всем понятно. Это, считай, глас народа. Ну все, лапка, я утек! Машке привет не забудь передать.
Интересно, он влюбился в Машку или просто благодарен ей за необременительный секс? Я вот тоже благодарна Воронцову за необременительный секс. Ей очень понравилось это выражение.
А любовь — штука весьма обременительная. Вон, Елизавета Петровна храбрится, хорохорится, а сама мучается, страдает. Это и козе понятно. Она вытащила из сумки мобильник:
— Алло, Машуня, тебе привет от Пузайцера! Два раза передавал! А у меня куча новостей. Предлагаю где-нибудь пообедать. Вернее, поужинать.
— Заманчиво, но я не могу пить теперь, ты же понимаешь.
— А переживешь, если я выпью бокальчик вина?
— Без проблем. Ты где сейчас?
— В Останкине.
— Ты что там делаешь?
— Расскажу при встрече.
— Ладно, можешь заехать за мной в салон?
Я попробую освободиться пораньше.
— Договорились.
Когда Элла выложила подруге все события последних дней, Машкины глаза опять налились слезами сочувствия.
— Какие же люди сволочи! Подумать только!
Нет бы порадоваться за коллегу! Ну хоть бы притворились…
— Да, уж очень все откровенно! Могли бы как-то исподволь, постепенно сживать меня со свету…
Да фиг с ними, Машка, мне же лучше! В конце концов, если понадобится, найду я себе другую работу, а пока не пропаду!
— Нет, Элка, ты должна подкопить деньжат и через годик открыть свое литературное агентство, конкурирующее! Я тебя уверяю, клиентура будет! Да мне Люба Махотина говорила, что Вячеслав Алексеевич тебе страшно благодарен. А кстати, ты пригласи Любу к себе в агентство. Насколько я понимаю, она дохнет с тоски и с радостью к тебе пойдет!
— Но она в авторском праве ни бельмеса не знает.
— Ерунда! Научится! Не боги горшки обжигают, она же все-таки юрист. Да, мама просила передать, что ты ей очень понравилась в телевизоре!
Очень! И она жаждет приготовить на Новый год перепелок!
— А жена Пузайцера собирается печь мой кекс!
— Плевала я на жену Пузайцера!
— Нет, Машка, не хочу я открывать литературное агентство! Надоело!
— Ну и дура! Сколько ты продержишься в эфире, никто не знает, а литагентство верный кусок хлеба — Тебе так кажется. И потом, я совсем ничего не могу возглавлять.
— Сможешь! Обнаглеешь со временем и сможешь! Куй железо, пока горячо! Мне тоже казалось, что я со своим филологическим образованием живо прогорю. А вот держусь же, и очень неплохо.
Поговори с Любой, я уверена, она согласится и поддержит тебя.
— Пока я не желаю об этом думать! Не хочу!
Машка, я предлагаю выпить за тебя. Чтобы ты была здорова и счастлива! Больше ничего не скажу, ты сама все понимаешь!
— Спасибо, Элка! Ты не думай, я тебе завидовать не буду — Мне такое и в голову не приходило! Давай чокнемся, минералкой тоже можно.
К столику подошел официант с бутылкой шампанского.
— Мы не заказывали! — удивилась Маша.
— Вам просили передать!
— Кто?
— Вон с того столика!
За «тем» столиком сидела незнакомая компания из пяти человек. В ответ на удивленный взгляд подруг им оттуда приветливо помахали.
— Элка, я не я буду, если это не твои поклонники!
— Какие поклонники, ты сдурела?
— Нет, я не сдурела.
От компании к ним уже направлялась высокая полная дама со сложной прической.
— Прошу прощения, это мы вам прислали, мы в восторге от вашей передачи и так рады вас тут встретить! Знаете, мой муж тоже смотрел и сказал, что у него все время текли слюнки. И потом, вы
