Никита очень удивился.
– Что это? Цветы? Откуда?
– Купила, просто не могла удержаться!
– Танюха, ты с ума сошла!
– Почему?
– Мы же завтра уезжаем!
– Ну и что? Возьмем с собой.
– Что это вдруг? Ты раньше, по-моему, не увлекалась цветами.
– Ты мне никогда не дарил цветов...
– В самом деле. Я, знаешь ли, не очень люблю ходить по улицам с цветами.
– Но ты же ездишь на машине...
– Упрек принимаю и на будущее учту! Что еще ты купила?
– Тебе подарок! Вот, посмотри!
– Слушай, какая прелесть! У тебя отличный вкус... Кто бы мог подумать. Спасибо, Танечка, я тронут! А что ты себе-то купила?
– Цветы!
Он посмотрел на меня с любопытством. А что ж я, обязательно должна себе тряпок накупить?
– Вот мы и в Пярну, – объявил Никита.
– А люди тут есть? Как-то пусто...
– В том-то и прелесть! Сейчас еще не сезон!
Дом, к которому мы подъехали, стоял в небольшом ухоженном садике и был очень красив. Белый, с зелеными ставнями.
Никита открыл ворота, мы въехали на участок. Из дому вышла старая женщина с голубоватыми волосами.
– Никита Алексеевич! Здравствуйте, – с сильным акцентом сказала она и смерила меня таким взглядом, что я невольно поежилась.
– Трауте Карловна, приветствую вас! – Никита подбежал к ней, поцеловал руку, она поцеловала его в лоб. Черт, прямо сцена из какого-то фильма. Такая старушка в конце концов должна оказаться резидентом всех разведок! Мне она ужасно не понравилась.
– А это и есть ваша жена?
– Да, Трауте Карловна, позвольте вам представить мою Таню!
Она протянула мне наманикюренную руку. Рука была сухая, но холодная.
– С приездом! Заходите, прошу вас! Ваши комнаты наверху, как вы просили, Никита!
– Да, благодарю вас! – Никита подхватил наши чемоданы и побежал наверх, а я держала в руках мою цинерарию.
– Что это?
– Цветок.
Сама, что ли, не видит?
– Он имеет запах?
– Нет, совсем не пахнет.
– Хорошо. У меня аллергия на запахи.
Я побежала наверх. Там было чисто, как в операционной.
– Танюха, как тебе наше новое жилище? – радостно спросил Никита. – Вот тут я буду работать, а тут твое царство. Да поставь ты свой цветок, дай я тебя поцелую.
В «моем царстве» стояла широкая кровать с белым лакированным изголовьем, такой же шкаф и две тумбочки. А еще кресло и журнальный столик. Полы были удивительные. Не паркетные, а крашенные ярко- голубой краской и казались теплыми. В комнате был еще и балкон.
– Нравится?
– Красиво.
– Ну, ты устраивайся, вот тут душ, тут сортир, а я побегу вниз, надо полюбезничать с хозяйкой, она нас напоит кофе, это уж такой ритуал! Ты спускайся минут через пятнадцать.
Я быстренько разобрала вещи, развесила все в шкафу. Цветок поставила на подоконник, но там его не было видно за густым белым тюлем. И я переставила его на журнальный столик.
– Танюша, – донесся снизу Никитин голос, – иди сюда!
Внизу полы были такие же, только других цветов. В холле медово-желтые, в гостиной темно-бордовые. И нигде ни пылинки, даже страшно! В гостиной на столе стояли старинные чашки из тонкого фарфора, такой же кофейник, молочник, сахарница и блюдо с явно домашним печеньем, которое очень вкусно пахло. Я не хочу тут жить, мелькнуло у меня в голове. Я даже сама себе не могла бы объяснить, почему. И хозяйка вроде бы вела себя приветливо, неприязнь первой минуты прошла, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Она не задала мне ни одного вопроса, обращалась только к Никите, а мне наливала кофе, предлагала печенье, оказавшееся потрясающе вкусным и таким рассыпчатым, что я немедленно поперхнулась и раскашлялась. Никита хлопал меня по спине, смеялся, заставлял поднимать руки. Наконец приступ прошел. Я сидела вся красная, со слезами на глазах. И хотя старуха ничего не сказала, я чувствовала, что она меня презирает. Небось думает, что я от жадности поперхнулась.
После кофе Никита повел меня гулять.
– Идем-ка к морю! Купаться еще и думать нельзя, но посидеть у моря всегда приятно.
День был пасмурный, море спокойное и серое. Но от него так пахло и глаз оторвать было нельзя, хотя вроде как ничего интересного, ни волн, как в кино, ни барашков, ни синевы... И дышалось тут как-то особенно.
– Нравится? – ласково спросил Никита.
– О да! Вот если бы еще не ходить в тот дом...
– Что-что? – не понял Никита. – В какой дом?
– Никита, как там можно жить, там все стерильно, как в операционной... Даже страшно!
– Ерунда, прекрасно можно жить, я уже семь лет тут живу подолгу. Ну, конечно, разводить бардак не стоит, но...
– Разве я развожу бардак? У меня всегда чисто!
– Тогда никаких проблем не будет! Завтракаем дома, обедать будем в городе или в колхозе...
– В каком колхозе?
– Тут недалеко есть колхоз, а в колхозе потрясающая столовая, вкусно и дешево. Это тебе не наши колхозы. Знаешь, какие там десерты, в этой столовой? Пальчики оближешь! Ты когда-нибудь ела снежки?
– Снежки? Это из яиц?
– Да.
– Сколько раз ела. Тетя Нуца делала снежки.
– Но это же не грузинское блюдо!
– Ну и что? Она не только грузинскую кухню знала...
– Танюха, ты что, тебе моя Трауте не понравилась? Ты не права, прелестная старуха, осколок былых времен.
– Именно что осколок, порезаться можно!
– Не выдумывай! Просто у эстонцев другой менталитет, как теперь говорят. Да, они не кидаются тебе в объятья, но зато... Впрочем, не в этом дело. Просто она тебя еще не знает, боится, вероятно, что ты внесешь в ее дом и в ее жизнь какой-то беспорядок. А когда увидит, что ты нормальный воспитанный человек, все будет прекрасно. Ты же умеешь себя вести, так в чем проблема? И вообще, не волнуйся, все прекрасно в нашей жизни, если мы вместе, разве нет?
– Да, наверное...
Но у меня все равно настроение испортилось.
Никита с утра садился за работу, а я слонялась по городу, больше мне делать было нечего. Правда, моя преподавательница английского дала мне целую кучу заданий, но больше часа в день я не могла заниматься. В голове начиналась путаница. И я подолгу сидела у моря. Мне было грустно. Что это
