– А может, хватит уже? А то ногу отморозишь!
– Думаешь?
– Ага! Давай, я унесу таз, вот тебе полотенце!
Я унесла таз, и, когда вернулась, Матильда уже поднялась с дивана.
– Ну как?
– Да вроде ничего, держусь.
– Больно?
– Терпимо! Ни за что завтра дома не останусь!
– Хорошо. Но сегодня уже никуда не пойдем. Пусть нога отдохнет.
Вскоре Ален и Поль вернулись.
– Ну что? – спросила Матильда.
– Все спокойно. Ничего подозрительного, – с радостью сообщил Ален. – Дидье сказал, что вчера вечером тоже приметил какого-то типа, который тут околачивался. А сегодня, кроме той тетки, никого не было. Вероятно, Матильда права: выстрел к вам не имел отношения… Но все же, если бы Стася не нагнулась… Страшно даже подумать, что было бы…
– Значит, бог ее любит! И он не позволит случайной пуле ее убить! – с пафосом произнесла Матильда.
– Да, девочки, с вами не соскучишься! – засмеялся Поль.
– О скуке не может быть и речи! – поддержал его Ален. – Ну, так какие планы на завтра?
– Версаль! – заявила Мотька.
– А еще?
– Там видно будет!
Вечер мы провели дома, берегли Матильдину ногу. Вернулась Ниночка, удивилась, застав нас, но мы ей объяснили, что случилось с Матильдой. А на другой день Ален заехал за нами в половине одиннадцатого. Поль не смог прийти. И мы вчетвером – Ниночка, Ален и мы с Мотькой – поехали на машине в Версаль, погуляли там, любуясь его красотами и слушая восторженные Матильдины вопли, потом еще долго катались по Парижу. Мотька сидела впереди, с Ниночкой, а мы с Аленом сзади, держась за руки. И даже думать забыли о слежке и прочих неприятностях. Затем мы пообедали в испанском ресторане, погуляли по Елисейским Полям, где в небольшом магазине Ниночка купила нам с Мотькой по модному купальнику. Мотька пыталась сопротивляться, уверяла, что у нее целых два купальника, но Ниночка была непреклонна. Мы еще посидели в кафе на Елисейских Полях, где и попрощались с Аленом. Ему надо было домой. Ниночка не стала даже слушать о том, что он поедет нас провожать в аэропорт Орли.
– Нет, Ален, нет! Ты и так уже пропускаешь занятия! Это никуда не годится! Мы выезжаем из дому в половине седьмого утра! Когда ты должен встать, чтобы приехать к нам вовремя?
– Ну хорошо, ма тант. Раз ты не хочешь… Ладно, – согласился он. – А вы собираетесь долго торчать в Италии?
– Двенадцать дней. Девочки ведь тоже пропускают занятия!
– Счастливые! – вздохнул он.
– Пока только Матильда пропускает. У нас занятия еще не начались, – уточнила я.
– Николь возвращается завтра вечером, она огорчится, узнав, что ты уехала…
– Только ты ей ничего не рассказывай, ладно? – шепнула я ему.
– За кого ты меня принимаешь? Я не болтун, а вот Николь как раз болтушка. Ей ничего нельзя доверить, я знаю!
– О чем вы там шепчетесь? – поинтересовалась Ниночка.
– Прощаемся, ма тант!
С этими словами он встал, попрощался со всеми и ушел, почему-то подмигнув мне.
– Ниночка, а почему у ваших племянников французские имена?
– Потому что у них отец – француз, муж моей старшей сестры.
– А по-русски он здорово чешет!
– Чешет? – засмеялась Ниночка. – Лиза, моя сестра, говорит с детьми только по-русски.
– А отец по-французски?
– Конечно!
– Здорово, сразу два языка! – вздохнула Мотька.
Пока мы сидели в кафе, стемнело, зажглись фонари, реклама, улица приобрела совсем другой вид, уходить не хотелось, сил на еще какие-то поездки уже не было, и мы просидели там очень долго.
– Девочки, а не поужинать ли нам здесь? – предложила Ниночка. – Чтобы дома не возиться?
Мы с восторгом согласились, тем более что нам предстояло еще собирать вещи. В результате наш последний день в Париже прошел просто прекрасно. Мотька была страшно довольна.
– Вот видишь, Аська, – сказала она, улегшись в постель, – я была права, никому мы на фиг не нужны!
