– Ты все еще не понимаешь, да? Там, в джунглях, это был я, за тобой и твоим отрядом. Нан-сахиб хотел убедиться, что никому не удалось спастись и рассказать англичанам о том, что он сделал. Твоя мать, к сожалению, заметила меня. Она ошиблась, решив, что я тоже из твоего отряда. Боюсь, мне пришлось убить ее. Ведь она могла закричать, могла все испортить. Теперь-то ты понимаешь, понимаешь, Дев?
В его глазах была мольба, как у маленького мальчика.
Баррет почувствовала, как тело Пэйджена гневно напряглось.
– Ты, ублюдок...
Хадли продолжал, как будто бы не слыша.
– Ты никогда действительно не знал ее, не так ли? Она была англичанкой, как и ты, но надела сари, после того как отдала свое сердце какому-то чертову индусу на севере. Он был твоим настоящим отцом, он, а не герцог. Гордый старый дурак, конечно же, вышвырнул ее, но только после того, как она родила, потому что сына он хотел больше, чем чего бы то ни было. Она тебя так и не забыла, так сказал мне Нан-сахиб. И хотя она и любила своего мужа язычника, она рискнула всем, вернулась, переодевшись индианкой. Она хотела увидеть тебя, пускай в последний раз – предупредить тебя, что митуни приближается.
Пальцы Пэйджена впились в запястье Баррет.
– Нет... не может быть...
– Это правда. Ты узнаешь все подробности, если...
– Перестань, Адриан! – прорычал Пэйджен. – Я не верю ни одному твоему слову!
– Раджа все знает. Раджа Ранапура – спроси его!
Баррет сжала руку Пэйджена.
– Мы... мы должны идти, Пэйджен! Следующий взрыв будет через минуту!
– Она права, Адриан! Нужно уходить! Оставь эту чертову вещь у Ракели, там, где ей и положено быть!
Но мужчина только покачал головой.
– Где камень?
– Он был у Ракели. Но...
Но Хадли уже ушел, растаяв в темноте тоннеля.
Баррет почувствовала, как напряглась рука Пэйджена.
– Прощай, старина, – прошептал он.
Затем они повернулись и вырвались сквозь мерцающую завесу воды в залитую звездным светом ночь. Позади Баррет услышала приглушенный звук шагов, резкое эхо проклятий Ракели.
Далеко внизу, в основании скалы она увидела мерцающий огонек, услышала тихий, предупреждающий крик Миты.
Слишком поздно!
С силой, рожденной отчаянием, она устремилась вперед, всей силой своего тела налегая на спину Пэйджена и толкая его к краю скалы.
Они упали в темноту. Ветви и камни впивались в их руки и лица. Они ударились о землю с сокрушающей силой и покатились, с каждой минутой набирая скорость.
Они все еще катились, когда земля начала дрожать, воздух вибрировать. Затем гора распалась на части в облаке дыма и осколков прямо за ними.
Пэйджен медленно приходил в себя. Его плечо было погружено в холодную, влажную землю, а в щеку упирались ветви бамбука.
Он скривился, пытаясь сесть и выпрямить колени.
– Баррет?
Дым и каменная пыль оседала вокруг него, пока он искал в темноте.
– Где ты, Angrezi?
Не услышав ответа, он начал вслепую шарить вокруг. И вдруг: прикосновение нежной, словно шелк, кожи, тепло ее тела.
Он напрягся, его пальцы ухватились за то, что, видимо, было ее коленом.
– Очнись, Баррет!
Когда луна выглянула из-за облаков, Пэйджен увидел ее глаза, затуманившиеся, растерянные, но широко открытые.
– Хвала господу! – прошептал он.
Их глаза встретились, оникс и сталь. Не говоря ни слова, Пэйджен притянул ее к себе, прижимая к своей покрытой пылью груди.
– Я больше никогда не отпущу тебя, Циннамон. Я предупреждаю тебя сейчас – я собираюсь построить гарем и запереть тебя внутри. Я выкую золотую цепочку и серебряный замок. – Каждая темная угроза была подтверждена горячим поцелуем. – Я усыплю тебя орхидеями и жасмином, укрою тебя морями шелка. Тебе больше никогда, никогда не удастся покинуть меня.
В ночном воздухе раздался мягкий смех.
