деревьев, напомнила она себе торопливо.
Пэйджен бросил в ее сторону один пристальный взгляд, в котором она успела заметить отвращение к пышной юбке и сильно затянутому лифу. Плантатор что-то неразборчиво пробормотал и отвернулся. Поднявшееся солнце уже наливалось жаром, который угрожал им в течение всего дня. Баррет сжала губы, стараясь не думать об этом.
Повинуясь команде Пэйджена, они вышли за пределы ограды. Всего было девятнадцать человек. Впереди шли десять носильщиков, нагруженных мешками риса, следом за ними отправились пять вооруженных охранников. Управляющий Нигал шел впереди каравана, а Пэйджен очень скоро исчез из поля зрения. Уже через несколько минут пути местность вокруг них изменилась. Деревья обступили людей, тесно смыкаясь над извилистым, покрытым валунами руслом пересохшего ручья.
Мита шла рядом с Баррет, показывая и называя растения, объясняя, каких из них Баррет должна избегать из-за их колючих листьев и стеблей.
По словам Миты, они шли на север. Кроме этого, она не знала ничего. Сагиб так решил. Так безопаснее. Капелька пота стекла по лицу Баррет. Плотная ткань терлась о заживающую кожу спины, подобно наждачной бумаге, и ей захотелось одеться так, как Мита, – в тонкую юбку из марли от талии до лодыжек и очень коротенькую блузку, открывающую часть живота.
Она сжала зубы и сосредоточилась на ящерицах, спящих на нагретых солнцем валунах. К полудню у нее заболели ноги и пересохло в горле, а они все еще не останавливались. Пэйджен не появлялся, и это почему-то больше всего бесило Баррет. Она прихлопнула москита, воображая себе приятную картину – связанного Пэйджена в самой середине сердитого роя жадных насекомых. Но ее воображаемое торжество быстро исчезло, как только она осознала, что в ее фантазиях его бронзовое тело было полностью обнажено. Подобное видение заставило ее задыхаться и проклинать свое буйное воображение.
Внезапно сильные руки легли ей на плечи. Баррет негодующе обернулась и застыла на месте от удивления. Его можно было принять за сингалезца – высокий, бронзовый от загара, одетый в традиционную белую рубашку и саронг, завязанный вокруг стройных бедер. Лицо стало красновато-коричневым, а скулы и подбородок спрятались под густой черной бородой.
– Ч-что это...
– Это один из методов маскировки, одно из многих моих преимуществ, особенно в пути.
Пэйджен, прищурившись, осмотрел ее потрепанный рукав, к которому прицепились колючки и обломки веточек.
– А теперь тебе пора уже снять это платье и надеть кое-что более подходящее для джунглей. – Он снял с плеча сумку и достал оттуда сверток белой ткани, который протянул ей. – Возьми эти вещи и надень.
Ярость вспыхнула на щеках Баррет, как только она рассмотрела одежду. Он дал ей одну из собственных рубашек и темно-желтые саржевые бриджи. Кроме этого, в свертке оказалась пара мягких кожаных ботинок.
– Мне нравится, как ты выглядишь в моей рубашке, Циннамон, – тихонько прошептал Пэйджен, насмешливо подняв брови. – Но на этот раз я должен позволить тебе надеть еще и штаны.
– Я... я отказываюсь!
– Нет, ты сделаешь это, маленькая ведьма, и ты сделаешь это прямо сейчас. Иначе я отведу тебя назад и оставлю на пляже.
Баррет тяжело дышала и свирепо смотрела в его лицо.
– И не пытайся убедить меня, что тебе приятнее носить твою нелепую одежду. Я наблюдал за тобой в течение последнего часа, Angrezi, и каждый шаг причинял тебе мучения. Я весьма удивлен, что ты до сих пор не упала. А это доказывает, что я уже понял, – ты чрезвычайно упрямое существо. Но я не могу позволить, чтобы ты отстала. Мы должны идти как можно быстрее, если хотим разбить лагерь до наступления сумерек. А теперь иди в ту бамбуковую рощицу и переоденься.
Она не смогла даже ответить, когда он поймал ее за локоть, повернул и подтолкнул к зарослям.
– Превосходно, будь по-твоему, проклятый, невыносимый мерзавец, – шипела она, неохотно шагая в заданном направлении.
Единственным ответом Пэйджена был раскатистый взрыв смеха. Тщательно осмотревшись в поисках пауков и других неприятных обитателей джунглей, Баррет начала расстегивать платье. Затем она сняла юбку, не переставая проклинать своего мучителя.
– И лиф тоже, – напомнил он.
Она подумала было отказаться, но сдержалась. Возможность освободиться от лишней одежды показалась ей в данный момент очень приятной.
– Я ненавижу это место, – бормотала она. – Я ненавижу эту одежду. Больше всего я ненавижу тебя, проклятый Пэйджен!
Убедившись, что он не шпионит за ней, Баррет разделась, накинула на себя белую рубашку Пэйджена из тончайшего мягкого батиста и запахнула ее на груди. Рукава были, конечно, длинноваты, и открытый ворот слишком сильно обнажал шею, но в целом ей пришлось признаться, что эта одежда была намного приятнее, чем ее тугое платье.
Что-то зашелестело в траве, и она поспешила натянуть бриджи, стянув их мягким поясом. Удивительно, но они чудесно сидели на ее фигуре.
Если это были его бриджи, то он, вероятно, носил их очень давно. Сейчас его бедра были намного шире, подумала она.
Смущенно покраснев, она прогнала прочь непослушные мысли, опасаясь более откровенного взлета фантазии. Потом надела ботинки, пришедшиеся ей удивительно впору. Как только Баррет одернула рубашку, она уловила запах дыма, оглянулась и увидела, что Пэйджен удобно устроился на поваленном дереве и курил сигару.
– Я заказал их в Коломбо. И заплатил сапожнику втрое, чтобы получить сегодня. Тебе здорово повезло, что я угадал твой размер, Angrezi. Но я успел хорошенько тебя рассмотреть. Так что от моих глаз вряд ли что укрылось.
