Каким-то невероятным образом Вероника Леопольдовна в пух и прах обыгрывала Петьку. Что он ни делал, все время выигрывала она. Он даже заподозрил, не жульничает ли эта пожилая дама, но тут наконец зазвонил телефон. Вероника Леопольдовна сняла трубку.
– Добрый день! Да-да, он здесь! Петя, тебя! – И она радостно ему подмигнула.
– Я слушаю.
– Петя? – раздался голос Скуратова.
– Да, Георгий Алексеевич, это я.
– Как ни странно, я довольно легко справился с задачей. Я попросил о помощи свою сестру. Они с Марьяной в неплохих отношениях. Впрочем, подробности при встрече. Короче говоря, Марьяна будет у вас в половине восьмого. Хозяйку это устроит?
– Сейчас спрошу. Вероника Леопольдовна, она приедет в полвосьмого, вам это удобно?
– Вполне.
– Порядок! – закричал в трубку Петька. – А вы-то сами приедете?
– Разумеется, но я приеду в семь, и мы прорепетируем. Мне есть где спрятаться так, чтобы все слышать?
– Ему есть где спрятаться, чтобы все слышать?
– Есть-то есть, но я, Петя, этого не хочу!
– Почему? – опешил Петька.
– Потому что… Боюсь, ты этого еще не поймешь. Дело в том, что я… как бы тебе это объяснить… Я всегда на стороне женщин! И я еще не уверена в том, что Марьяна – преступница. Это нам еще только предстоит выяснить. А пряча его тут, я словно бы заранее уверена в его невиновности и в виновности Марьяны.
– Вы феминистка? – спросил Петька.
– Отнюдь! Но… по-моему, вполне достаточно магнитофона. И, кстати, гораздо меньше шансов, что она что-то заподозрит.
– Петя! Петя! Куда ты пропал? – донесся из трубки голос Скуратова.
Петька от удивления совсем о нем забыл.
– Георгий Алексеевич! Тут вам негде спрятаться!
– Петя, дай-ка мне трубку! – потребовала Вероника Леопольдовна. – Молодой человек, поймите, я просто этого не хочу. Ограничимся магнитофоном. И, кстати, если окажется, что Марьяна ни в чем не виновата, то вам будет потом стыдно, если вы устроите тут засаду.
– Но мне и за магнитофон будет стыдно.
– Но все же не так.
– Пожалуй, вы правы. Может, вообще не стоит огород городить. Мне надо самому во всем разобраться.
– Но, насколько я понимаю, вы уже договорились с Марьяной? Отменять все будет глупо. Да и я, сказать по правде, очень доверяю Петиной интуиции.
– Хорошо, Вероника Леопольдовна! – решился вдруг Георгий Алексеевич. – Будь что будет! Только прошу вас меня не щадить и в любом случае дать мне прослушать пленку.
– Это я вам обещаю.
– Тогда… Ни пуха ни пера…
– К черту, молодой человек!
На этом они простились.
– Да, Петя, втравил ты меня в историю. Мужчина какой-то нервный.
– Будешь нервным, когда тебе все время бомбочки подбрасывают. Я, знаете, один раз полежал привязанным к бомбе, на всю жизнь впечатлений хватило. Я же вам рассказывал.
– Ну что, Петруша, займемся гадалкой Вероникой? Разработаем имидж?
– Имидж – ерунда! Главное – текст!
И они занялись делом.
В четыре часа Петька пошел навестить бабушек, притворившись, будто приехал только что, после школы. А потом туда позвонила Вероника Леопольдовна и попросила разрешения пообщаться вечерком с Петей. Бабушки были польщены и, разумеется, согласились. А уж когда Петька сказал, что останется у бабушек ночевать, радости их не было предела. Пока Петька торчал у них, у Вероники Леопольдовны раздался телефонный звонок. Глубокий женский голос произнес:
– Вероника Леопольдовна?
– Да, слушаю вас.
– Простите ради Бога, я хочу кое-что уточнить. Если я не ошибаюсь, я записана сегодня к вам на девятнадцать тридцать.
– Минутку, я взгляну, – разволновалась Вероника Леопольдовна, звонок был полной неожиданностью. – Так… Сейчас посмотрим… Девятнадцать тридцать, это последний прием. Марьяна Ильинична?
