И тут раздался стук в дверь.
12
Собственно это был не стук, а удар в дверь. Никто не спрашивал разрешения войти – они просто ворвались в номер. И за те короткие секунды, что прошли от первого услышанного Женькой громкого звука до появления зеленых в проеме двери, он успел подумать с горьким чувством обиды на самого себя о том, что так и не спросил у Ли о главном. Теперь, по мгновенной ассоциации с этим грубым вторжением, главные для Женьки вопросы – об отрубленных руках, о девушке в лифте, о каннибальском блюде – всплыли в мозгу во всей кошмарности их обнаженной сути, и нелепое, но вместе с тем страшное ощущение захлестнуло Женьку: поздно, теперь уже поздно, теперь он никогда не узнает ответов на свои вопросы. И это не было ожиданием смерти или страхом лишения свободы без права задавать вопросы – о такого рода последствиях Женька подумать не успел, – а была это именно обида, наивная, смешная, детская обида на то, что он не успел спросить у Ли обо всем, о чем хотелось, и теперь, как бы ни повернулись события, все будет уже не так, не так, не так…
Гостей было шестеро. Сначала в комнату буквально впрыгнули двое в зеленой одежде, являвшей собой странную смесь военной формы и спортивного костюма. Они замерли в напряженных позах, равно готовые к стрельбе и рукопашной. В вытянутой правой руке каждый из них держал небольшую плоскую коробочку с выемкой для указательного пальца, с кнопкой под большим и с угрожающим отверстием в торце.
Следом в комнату величественно вступил чернявый красавчик в элегантнейшем темно-зеленом костюме-тройке с ярким изумрудным галстуком на белоснежной рубашке. Женька отметил его тонкие руки, очень бледное, до синевы выбритое лицо, тонкие словно поджатые губы, прямой нос и большие светлые, почти бесцветные, глаза.
– Сам Кротов, – шепнула Ли, и Женька удивился: красавчик с бесцветными глазами был удивительно молод – лет двадцати пяти, не больше.
«Черт знает что, – подумал Женька. – Резервация для чокнутой молодежи, борющейся с прогрессом, и юный маньяк во главе».
С некоторым запозданием и с громкой бранью ввалился в комнату следующий типчик. Вот это был экземпляр! Крупный, рыжий, с длинными волосатыми ручищами, с жирным красным лицом, тоже очень молодой и… в форме полковника погранвойск. То есть, скорее всего, этот детина и сам не понимал, какой китель напялил, но Женька, увидевший погоны советского офицера, тут же отметил и зеленые просветы на них. За «пограничником» вошли еще двое с огнестрельными коробочками и неслышно встали сзади.
И только тогда до Женьки дошло, что милая, славная Крошка Ли лежит перед этими подонками совершенно раздетая, а он сидит на постели рядом и даже не пытается прикрыть ее. Однако Ли совсем не смутилась.
– Привет, Кротов! – сказала она, не вставая.
– Встань, шлюха!! – взревел «пограничник».
Женька невольно вскочил, но Ли поймала его за руку: дескать, спокойно. Сама она и бровью не повела. И, не удостаивая вниманием орущего бугая, вновь перешедшего на мат, обратилась к Кротову:
– Игнат, утихомирь Китариса. Он мне надоел.
– Помолчите, пожалуйста, полковник, – негромко произнес Кротов, и громила в офицерской форме затих. – А ты, Крошка – шлюшка не очень-то выступай.
– Фи, господин Кротов, от вас такое слышать! – с притворным возмущением воскликнула Ли.
И тогда Кротов взорвался:
– Хватит, грязная потаскуха, корчить из себя принцессу!
«Интересно, – подумал Женька, – что будет, если я сейчас возьму и врежу по зубам этому зеленому недоноску?»
Идея показалась настолько привлекательной, что, не раздумывая более, Женька сделал два быстрых шага и провел очень резкий прямой правой.
Дальше ничего интересного не было. Председатель еще летел в угол комнаты, а Женьку уже держали за скрученные руки двое зеленых.
– Не бить! – крикнул вскочивший Кротов. – Не бить его! Слышали?
Расстреляю мерзавцев! Спят на работе! На кого засмотрелись? Бабу не видели?! Кретины!
Губа у босса зеленых была разбита, и он то и дело прикладывал к ней тыльную сторону ладони и смотрел на пятнышко крови.
– Ты что, родной, – обратился он, наконец, к Женьке, – ты вообще соображаешь? Руками махать! Они должны были убить тебя. Тебе просто повезло. Так веди себя прилично, родной. Ты не дома!
Женькины руки были вывернуты, двигаться ему было почти невозможно, и он злился. С другой стороны, видя спокойствие Ли и вспоминая крик председателя «Не бить!», он почувствовал себя довольно уверенно. Он поднял глаза на этого юного предводителя психопатов и четко произнес:
– Вы тоже не дома, господин Кротов. Вы у меня в гостях. Поэтому: первое. Попрошу обращаться ко мне на «вы». Второе. Попрошу не оскорблять мою Ли. Третье. Скажите вашим болванам, чтобы они меня отпустили (при соблюдении первых двух условий я не намерен драться).
– Ого! – удивился Кротов. – А вы держитесь молодцом! Отпустите его, ребята.
Женьку отпустили, и он многозначительно помассировал кисти.
– Сволочь ископаемая! – проворчал Китарис.
– Товарищ полковник! – рявкнул Кротов. – Я прошу вас помолчать вплоть до особого распоряжения. – И продолжил уже спокойно. – Собственно говоря, никто никому не желает зла. Мы пришли просто познакомиться. Что поделаешь, если мой друг Китарис чуточку слишком горяч… Итак. Мы узнали о вашем счастливом возвращении… м-м-м… с того света и поспешили засвидетельствовать свое почтение от имени партии, а так же администрации вольного города Норда, с тем чтобы как можно скорее ввести вас в курс
