ничем удивить нельзя.
Юристы объявили забастовку. Кибернетики ходили как пьяные.
Астрофизики смотрели на нас, как смотрят в телескоп на небесные тела. Видный экономист, опережая события, сформулировал нечто вроде афоризма: «Бессмертное человечество – один из вариантов конца света». Химики официально заявили, что бессмертие невозможно как таковое ввиду принципиальной необратимости химических процессов. Политики насторожились.
А мы в тот же день напились, чтобы на другой сесть вместе и призадуматься. Но Угрюмый со своей Ларисой совершенно выбил нас из колеи. И мы снова напились. Третий же день объявленного бессмертия начался для нас ночью.
Я проснулся внезапно. Но не так, как просыпаются от испуга или по заранее заданной себе установке. Я проснулся, потому что кто-то говорил:
– Вставай, ну, вставай же. Не за чем тебе спать…
Голос был мой, и я решил, что это Альтер. Но Альтера в комнате не было. Была только привставшая с постели и испуганно молчащая Ленка. Часы показывали 2.48. (7.48 Иркутска, вспомнилось вдруг. Но это звучало нелепо. Это было из какой-то другой жизни. Забытой. Давно прошедшей.)
Спать не хотелось совершенно.
Я зажег свет и посмотрел на Ленку. А Ленка на меня. Мы ничего друг другу не сказали. Мы уже давно поняли, что расплата – она же награда, она же еще черт знает что – приходит постепенно, в рассрочку, что организмы наши продолжают меняться, и оставалось только понять, к чему это все приведет. Угрюмый считал, что страшного ничего не будет.
– У вас переходной период, – говорил он, – перестройка организма для перехода на бесконечные рельсы. И тут неизбежны всякие колебания…
А колебания были будь здоров. От обостренного чувства боли до полной невосприимчивости к ней. От сильного опьянения с первой же рюмки до абсолютно нейтральной реакции на любые дозы алкоголя.
Были колебания и посерьезнее. Приливы бодрости чередовались с апатией, невероятная сила в мышцах сменялась пугающей слабостью, а приступы сладкой сонливости – мучительной бессонницей.
Мы с Ленкой еще не встали, когда вошел Альтер и следом за ним Алена.
– Ну, и как это все понимать? – Альтер, как всегда пытался взять быка за рога.
– Полагаю, что отныне, – сказал я, – мы сможем обходиться без сна.
– Блеск! – высказался Альтер.
– Кошмар, – возразила Алена.
– Отсутствие необходимости еще не означает отсутствие возможности, – философски заметил я.
– Поживем – увидим, – бодро сказала Ленка. – Пошли купаться.
– Купаться? – удивился Альтер. – А что, отличная идея!
Купаться решили в бассейне. Зачем идти по ночному лесу к реке и осложнять жизнь нашей охране? Да и вода в бассейне потеплее.
Однако нагрев оказался отключен, и, когда Ленка, раздевшись первой, прыгнула в воду и черное зеркало с белым светящимся кругом луны посередине разлетелось в мелкие сверкающие дребезги, над бассейном раздался визг. Конечно, холодной мы не боялись, конечно, простуда нам не грозила – хоть спи в проруби, – но ощущения при погружении в ледяную купель раннего октября были у нас в ту пору точно такие же, как у любого обычного человека.
Барахтанье в бассейне настраивало на озорной лад, и, выбравшись из воды, мы с Альтером дружно крикнули:
– Ва-ся!
– Меня зовут Леван, – с легким акцентом сказали из темноты.
– Поди сюда, Леван.
От ближайшего дерева отделился силуэт Васиного дублера и медленно двинулся в нашу сторону. Голые и мокрые, мы стояли возле самого края бассейна.
Васины уроки не прошли даром. Разумеется, не обошлось без нескольких пренеприятных тычков в нервные центры, но все-таки мы его одолели. Вероятнее всего потому, что он ждал чего-то совсем другого: ударов, обезоруживания, выкручивания рук. А мы просто спихнули его в воду, и Ленка с Аленой, мигом включившись в игру, подплыли к Левану и, хихикая, изобразили сцену соблазнения русалками тонущего моряка. Леван смешно отбивался.
– Эх, жаль, фотокамеры нету! – вырвалось у меня.
И почти в тот же момент яркая вспышка осветила возню в бассейне – это товарищ Левана, прибежавший было на помощь, не терял времени зря. (На следующий день фоторепортаж о нашем веселом купании имел большой успех у всего Пансионата.)
А когда мы вернулись в номер, мечтая о кружке доброго грога и горячем омлете, Альтер, шедший первым, вдруг остановился на пороге и, сделав знак рукой, задержал нас…
За два дня до описываемых событий в меня и Ленку, ни разу не попав, стрелял помутившийся рассудком сотрудник охраны, и мы были теперь пуганые. Угрюмый еще не знал, справится ли наш организм с пулей, угодившей, скажем, в мозг, и от экспериментов таких до поры воздержался.
И вот теперь был просто страх, абстрактный страх, передавшийся мне через прикосновение пальцев Альтера, а уже потом я разглядел слабые рыжие сполохи на стенах комнаты. Неужели поджог?
Все оказалось гораздо проще. И гораздо страшнее.
