песни…
– …И круглый год не отцветает жасмин, – добавил Иван, бесцеремонно перебивая волшебника. – Дурдом продолжается.
– Это не дурдом, Ваня, – улыбнулся Мырддин, нисколько не обидевшись. – Это игра такая.
– Ах, игра-а-а! – протянул Иван. – А этот парнишка за штурвалом играет вместе с нами? Маша, вопрос к тебе.
– Нашего уважаемого пилота зовут Вася, – сообщила Маша. – Я давно его знаю.
– Вот как! Рад познакомиться. Лейтенант ФСБ Горюнов. Скажите, Вася, у вас с Машей что-то было?
Вася ответить не успел. Или даже не собирался. Ответила Маша:
– Иван! Помнишь, я рассказывала тебе о древних ирландских законах. Ты не должен ревновать. А золотой энеклан я тебе выдам хоть размером с ногу.
– Но мы ведь, кажется, уже не в Ирландии десятого века, Машуня! Твое поведение безнравственно!
– Ух ты, ах ты! Ты мне напомнил одну римскую императрицу. Она как-то раз, еще веке во втором нашей эры, упрекала знакомую британку в аморальности. Знаешь, что ей ответила гордая женщина с нашего северного острова: «Мы отдаемся нескольким мужчинам по страсти, а вы, римлянки, – за деньги». Об этом писал Кассий Дион.
– К сожалению, не имел чести знакомиться с сэром Кассием Дионом, но думаю, доблестный рыцарь был. А вот о том, что ты, Машуня, британка, слышу впервые.
– А кто же я?! – засмеялась Маша. – Смотри, дурашка! Мы уже почти прилетели.
Под ними раскинулся удивительный город среди лесов и озер, и в самом центре его высился огромный, величественный и сказочно прекрасный замок. Да, это именно его принял Иван за дворец Дудаева в первые минуты своего появления здесь. Но уходящий под облака мраморный шедевр был, конечно, не чета главному грозненскому зданию. Дух захватывало от его красоты.
– Здорово! – выдохнул Иван. – Ё-моё! Да мне здесь нравится!
– А чему ты удивляешься? – улыбнулся зеленоглазый Мырддин. – Я и не сомневался, что вы полюбите этот мир. Это же Авалон, Эдем, Парадис. Его нельзя не любить.
Может быть, только в этот момент Иван наконец понял, где он.
А во дворце не оказалось горячей воды. В номере «люкс» шестизвездочного райского отеля краны хрипели, булькали и с противным свистом втягивали воздух, как в московской квартире в начале лета, когда только соберешься все перемыть и перестирать перед капитальным отъездом на дачу, а тебе вешают объявление на дверь подъезда: «В связи с плановой профилактикой коммуникаций и опрессовкой бойлера…» Они оба долго и весело хохотали, крутя вентили и нажимая наугад еще плохо изученные кнопки.
– Слушай, а давай не мымшись! – заговорщицким шепотом предложил Иван.
– Ну уж нет! – возмутилась Маша. – Даже там, в средневековье, на корабле, в лесу, в этих закаканных замках – везде я находила теплую воду, а здесь, в раю, буду как свинья… извини!
– Ладно, – решился Иван, – я полезу под холодную.
– А я пока согрею себе на газу, – заявила Маша и пошла в комнату.
– Эй! На каком газу? Мы же не в квартире! – дошло вдруг до Ивана.
Он уже стоял под душем и теперь высунулся в холл, любопытствуя, куда же собирается Маша.
– Чем ты думаешь воду греть? Кипятильником? У них же здесь совсем другая система.
– Разберусь, – откликнулась Маша.
И тут в дверь постучали.
– Войдите, – распорядился Иван, перекрикивая шум падающей воды.
Конечно, это был Мырддин. Он заглянул в обе комнаты, в ванную, спасибо, в туалет не полез и глупо спросил:
– К вам можно?
– Нельзя, – сказала Маша. – Мы собирались предаться утехам известного рода.
– Успеете, – заверил Мырддин.
– Успеем?! – свирепо переспросил мокрый Иван, выходя из душевой и яростно растираясь полотенцем. – А этот ваш райский дворец, что, при советской власти строили?
– Вы про горячую воду? – невинно поинтересовался Мырддин. – Чепуха. Просто к вашему приезду готовили особый режим подачи травяных настоев и специальных смесей из целебных источников. Ну, не уложились чуть-чуть, бывает.
– Бардак! – проворчал Иван.
– Бардак позже будет, ребятки. Я же сказал: успеете. А сейчас давайте сядем и поговорим спокойно.
Иван смирился, обмотал полотенце вокруг бедер, взял сигарету и опустился на краешек дивана. Маша тоже закурила, вооружившись большой хрустальной пепельницей и забравшись с ногами в глубокое мягкое кресло. А Мырддин набил вишневую трубку и в своей излюбленной манере принялся ходить по комнате.
– Неужели у вас нет ко мне никаких вопросов? – удивился он наконец воцарившемуся молчанию. – Неужели теперь вас только горячая вода и волнует?
