Гибелью нежданной.
На душе тоска такая!
Счастье столь обманно…
Моя любовь грустна,
И я не знаю сна.
Мне судьбина суждена
Бедного Тристана…
Глава шестнадцатая,
Вначале решено было воплотить в жизнь неизвестно кем предложенную, но ставшую почти навязчивой идею послужить королю фризов. Почему? Да не почему! Говорят очень хороший человек король фризов. А виданное ли это дело вообще, чтобы король и очень хороший человек? Вот и рванули ребята к королю фризов, даже не разобравшись толком, как звать его, то ли Халадыл, то ли Снигахот. Хуже оказалось другое: никто не знал, где расположена страна фризов.
Тристан был уверен, что в Голландии, потому как в двадцатом веке Фрисландия стала частью именно этой страны. А верный оруженосец Курнебрал утверждал упрямо, что, по слухам, все королевство ихнее целиком расположено на островах. В общем, одно другому не мешало: ведь где-то там же, в Северном море, есть еще и Фризский архипелаг. Однако капитан корабля с ирландским именем Фроэх обиженно заявил, что не потерпит никаких указаний от людей, так плохо знающих географию. Сам же он якобы в стране фризов чуть ли не детство провел. Фроэху доверились и очень скоро, подозрительно скоро, приплыли.
От берегов Британии со всей очевидностью корабль не удалялся. Меж тем встретившие их местные жители называли себя фризами, а правил ими даже не король, а так, герцог какой-то самозваный с нелепым именем Дамфриз, которое с какого языка ни переводи, а все получается «дурак замороженный». Таким он и оказался. Подобному королю служить – никакой радости, срам один. Так что визит к герцогу Дамфризу получился совсем коротким. Хорошо еще, это людьми и Богом забытое герцогство располагалось не так уж далеко от Камелота, и решил Тристан, что настала ему пора прибыть наконец ко двору Артура.
Путешествовать зимой – это вам не летом: холодно, сыро, мерзко. Матросы как сонные мухи передвигаются. Самому не то что подвигов совершать не хочется, а просто за рукоятку меча взяться противно. Спал бы себе и спал под шкурами в каюте. И чего сразу в Испанию не поплыли или того лучше – в Африку?
Ну ладно. Долго ли, коротко ли, прибыли они в Камелот, и величественные башни Артурова замка показались из-за скал, светя сквозь густой туман множеством огней. Что за праздник? Матерь Божия! Да как же они могли забыть? Видать, счет дням потеряли. Рождество ведь Христово ныне. Успели. Еще до начала торжества. Ну, это удача! Это – добрый знак.
И Тристану у короля Артура нашлось место за Круглым Столом, там аж золотые буковки его имени прямо на спинке кресла значились. Правда, само местечко оказалось неважным – Гибельным Сиденьем его называли. И даже рядом, особенно с левой, то есть зловещей, стороны от него никто садиться не хотел. Но Тристан в душе на все эти кельтские приметы поплевывал и больше радовался тому, что подсел к нему в итоге хороший друг и товарищ по несчастью Ланселот Озерный.
Ну а плюс ко всему пиво и вино при дворе Артура наливали доброе, а кормили сытно и вкусно. В общем, погуляли они с Курнебралом и матросами на славу: и Рождество отметили, и новое, особо почетное рыцарское звание обмыли. Однако пора и честь знать! Все ж таки поклялся королю логров служить верой и правдой. Ответственность на молодого и сильного рыцаря Тристана Лотианского взвалили немалую. Доверие такое надо было оправдывать. Поэтому на седьмой день отправились они с Курнебралом дальше в поход.
И тут уж Тристан настоял, чтобы не слушаться больше бестолкового Фроэха, не рваться по второму разу пусть и к очень хорошему, но неведомо где живущему королю Халадылу, или как его там, а держать путь на юг, и только на юг, где теплее, где фруктов побольше, и вообще!.. Возражений, впрочем, не было.
Обогнули они Испанию, заходя в гавани больших и малых городов, оставаясь в них иногда подолгу. Познакомились с очень милыми местами на юге Франции, добрались до восхитительных итальянских городов, посетили славную в веках Грецию. На Крите зарубили какого-то то ли быка, то ли человека, не разобрались, но зажарили и съели с аппетитом, на корабле как раз мясо к тому времени кончилось. С винами греческими и прочими византийскими сладостями расставаться долго не хотелось, но в итоге набрали с собою сколько смогли и поплыли все-таки дальше на восток. А там все больше появлялось людей, говоривших на даже Тристану не понятных языках – арабы, например, или армяне. Арабы как-то особенно Тристану не понравились: были они умны, образованны на удивление, а потому хитры и настороженны. Сражаться с ними как-то душа не лежала. Представились друг другу как умели и вежливо распрощались.
Безумно устал Тристан от европейского юга и знакомство с Азией, даже с иудеями решил оставить до следующего раза, а пока податься поближе к родному Северу через Эвксинский Понт или, как его здесь называли, Русское море. «Вот уж никогда бы не подумал, – удивлялся Тристан, – что Черное море Русским было! Прохлопали, мужики, отдали неизвестно кому, теперь сами крошечным кусочком берега владеем. Стыдоба!»
Ну ладно, двинулись они теперь в сторону Балтики, то есть по-тогдашнему Варяжского моря. И тут вдоль всего Днестровского торгового пути было очень неспокойно. Сначала пришлось порубать головы набежавшим из степей печенегам, потом – примчавшимся оттуда же каким-то уличам, тиверцам, уграм и даже мадьярам. Причем мадьяры эти пришли совсем не из Венгрии, а, наоборот, с востока, чуть ли не с Урала, и потому, наверное, были очень злые. Но Тристан и с ними совладал. А после заметил философски: «Может, иной мадьяр и не виноват в том, что он мадьяр…» В ответ на это вдрызг измотанный жаркими стычками Курнебрал обиженно взревел: «Как это не виноват?!» И Тристан решил с ним не спорить. Ну а древляне и поляне киевские, забредавшие порою к Днестру, людьми оказались куда как более миролюбивыми, да и говорили они почти по-русски – Тристан быстро научился их понимать.
Так мало-помалу добрались путешественники до владений польского короля. Но и Польша оказалась раздробленной на какие-то княжества, то бишь воеводства. Порядка не было в стране, и люди добрые посоветовали держаться ближе к западу, к Одре, а не к Висле. «Там, – объясняли они, – уже германские земли начинаются, и вот такими же рыцарями, как вы, хоть пруд пруди». И решил Тристан, что люди добрые правы, надо все-таки искать себе подобных. Это в равной мере относилось и к друзьям, и к женам, и к начальникам, то бишь сюзеренам (так здесь, кажется, выражались?). Не отправляться же в самом деле на
